— Не плачь, не надо.
Эжен поднялся, вытащил из коробки бумажный платок и протянул ей. Беатрис кивнула и принялась вытирать заплаканные глаза. Он хорошо понимал ее и искренне сочувствовал. Ему тоже было жаль пяти лет, потерянных из-за рокового непонимания.
Но прошлого уже не вернуть, а раз так — значит, надо забыть о нем. Они стоят на пороге чудесного будущего. Как только Люсиль уедет и они останутся одни, Эжен собирался вновь предложить руку и сердце этому небесному ангелу. И она согласится. Просто не сможет отказаться. Если понадобится, он встанет перед ней на колени.
— А что касается Мишель, то она не очень хорошо владеет английским. Мы всегда говорим с ней на родном языке, так что она просто неправильно выразилась. Я попросил ее принести кофе и коньяк, а также извиниться перед тобой за то, что заставляю тебя ждать. Мне нужно было поговорить с Люсиль один на один и связаться по телефону с Франсуа, только и всего.
Беатрис кивнула, чувствуя себя полной дурой, к тому же истеричкой. Можно было подумать, что она поставила себе целью возводить как можно больше преград между собой и любимым мужчиной.
— Вот и хорошо, — сказал Эжен, глядя на ее бледную улыбку. Впервые в жизни он пожалел, что сестре потребовалась его поддержка. Если бы не Люсиль, он бы поцеловал свою трепещущую возлюбленную и подарил ей неземное наслаждение. — Ладно, приведи себя в порядок, а потом спускайся во дворик. Я наконец-то познакомлю вас с Люсиль.
Беатрис встала, подошла к зеркалу и ужаснулась: опухшие глаза, покрасневший нос, помятая одежда, спутанные волосы. Эжен помог ей застегнуть пуговки на блузке, желая сделать как раз обратное и уложить ее, обнаженную, в постель.
— Франсуа уже выехал из Лиона, чтобы забрать жену, — говорил он, надеясь таким образом отвлечься от ее плеч и груди. — С ним один из подчиненных, который пригонит назад машину Люсиль. Франсуа не позволит ей сесть за руль в таком состоянии. Впрочем, она максималистка: или буквально светится от счастья, или готова свести счеты с жизнью.
Беатрис с грустью отметила, что Эжен не делает ни малейших попыток поцеловать или приласкать ее. В нем не осталось и следа вчерашней страсти. Вероятно, она опять все испортила, заподозрив его во всех смертных грехах.
Эжен распахнул перед ней дверь, пропуская вперед, и голодным взглядом проводил соблазнительно покачивающиеся бедра, полную грудь и тонкую талию. Инстинкт требовал остановить эту женщину, заключить в объятия, признаться в любви и добиться нужного ответа.
Но разум убеждал, что нескольких минут не хватит, чтобы извиниться за безобразное поведение и доказать свою преданность. Лучше отложить ответственное объяснение до более подходящего случая…
Сидя за столом, накрытым к завтраку, Люсиль ждала брата и его гостью. Заслышав шаги, она встала с плетеного стула и пошла им навстречу, протянув тонкие, изящные руки. Красавица начала что-то по-французски, но Эжен остановил ее:
— Давай говорить по-английски, ma cherie. В голосе его слышалась искренняя нежность, а по тому, как ласково он обнял сестру, чувствовалось, что он ее очень любит. Беатрис ощутила укол ревности: сейчас в нем не было ничего общего с тем суровым и высокомерным человеком, который шантажировал ее.
— А теперь, чтобы не откладывать долгожданный завтрак, я вас познакомлю, — продолжил Эжен, взяв сестру за руку. — Люсиль, позволь представить тебе Беатрис Шеннон. Беатрис, это моя сестра Люсиль Вельпен.
Беатрис чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но все же пожала протянутую руку и не смогла оставить без ответа дружелюбную улыбку Люсиль.
— Вы ведь англичанка. А между нашими народами издавна существуют разногласия по многим вопросам. И вам, наверное, не слишком приятно слушать нашу «воркующую» речь.
— Во-первых, я очень люблю французский… — начала Беатрис, но Люсиль не дала ей договорить.
— Видимо, вам с моим братом удалось разрешить межнациональные разногласия. — Красавица усмехнулась. — Вы особенная для него, раз он спрятал вас в этом забытым Богом уголке, подальше от любопытных глаз.
Она оглядела молодую женщину внимательными, блестящими глазами цвета незабудок.
— Как вам это удалось, моя дорогая? Эжен всегда так сдержан в отношении женщин. Я не припомню, чтобы за последние лет пять он кем-то серьезно увлекся. Оказывается, он такой же, как мы, — просто человек. Это так мило и так трогательно! Скажите, с кем он проводит больше времени — с вами или со своими бумагами?..