Тело чувствует усталость, скуку, невозможность сосредоточиться и в итоге отказывает. Хватит раздражителей! Выключите камеру – пусть их будет меньше. Самый частый совет, как бороться с усталостью от Zoom, прост: «Проводите там меньше времени» – как будто нам дана такая возможность. Тут действует императив, и это императив продуктивности и эффективности, а не софта. Как было сказано в одной из статей, «вы ненавидите не Zoom, а капитализм» [21]. Стоит ли нам поискать индикаторы настроения в группе? Как можно было бы проводить в ускоренной перемотке совещания в реальном времени? Может быть, нужно больше закрытых каналов связи и меньше непрерывного визуального присутствия. Но ведь многозадачности уже и так слишком много? Пожалуй, нам нужны короткие и интенсивные виртуальные беседы, а после них – долгие периоды в офлайне.
Зумоптикон
Zoom следит за вами. Видеофильтры, которые позволяют добавить маску, смешную шляпу, бороду или поменять цвет губ, показывают, что Zoom следит за вами при помощи технологий распознавания лиц. Сёрен Полль, исследователь интерфейсов из Дании, отмечает, что Zoom дает пользователю только «общее представление и контроль над звуком, который вы получаете и транслируете». Зумоптикон, как называет это Полд, есть «состояние, в котором вы не знаете, смотрит ли на вас кто-то или что-то, и при этом возможно, что на вас смотрят и люди, и корпоративный софт. Зумоптикон захватил наши совещания, лекции и институции при помощи бизнес-модели капиталистической слежки, причем пользователи даже не знают в точности, как она работает» [22].
Как реагировать на этот режим слежки и связанную с ним необходимость вести себя профессионально? Кураторка цифрового искусства Мишель Каспжак в своем Манифесте против видеочатов (Anti-Video-Chat Manifesto) тоже трактует Zoom как инструмент слежки. Она вслух указывает на подслушивание, во время звонка называя других возможных участников беседы: «Привет Агентству национальной безопасности, привет альянсу „Пять глаз“, привет Китаю, привет хакеру с первого этажа, привет университетскому отделу IT, привет случайным людям на созвоне». Каспжак призывает отключать камеры, чтобы противостоять этому режиму. «ХВАТИТ держать возле компьютера помаду и расческу, приводить свою внешность в соответствие с диктатурой представлений о профессионализме. ХВАТИТ менять освещение и поправлять вещи на фоне, бесконечно суетиться, чтобы выглядеть профессионально, нормально, спокойно и изображать вокруг себя безмятежную обстановку. ХВАТИТ не знать, куда деть свой взгляд, потом вспоминать, что следует уставиться в камеру, этот мертвый глаз на ободке экрана» [23]. Она призывает «перестать имитировать жизнь в шоуруме IKEA, всегда со свежей укладкой, перестать загружать милые картинки для фона, пожирающие мощности процессора, перестать имитировать человеческое присутствие».
Социальные медиа как лекарство?
Zoom не способствует физическому и психическому благополучию. Живущая в Лондоне культурная антропологиня и научная консультантка Ивета Хайдакова пишет: «На прошлой неделе мне приснились три кошмара, связанных с удаленной работой. В одном из них меня уволили за какую-то фразу, которую я произнесла, думая, что нахожусь офлайн. В другом я с коллегами пыталась попасть в офис через крошечный колодец. Мы карабкались по канатам, и одного из коллег вдруг парализовало – это, я думаю, навеяно зависаниями в Zoom. Сюжет третьего кошмара был о том, что я запуталась в рабочих задачах. Я проснулась с панической мыслью о том, что забыла отправить важное письмо».
В начале карантина она страдала от головных болей и мигреней. К счастью, пишет она, боли прошли, «благодаря, вероятно, сочетанию факторов: столу и более удобному рабочему месту, возможности выходить из квартиры, лимиту на время у монитора и в наушниках, а также множеству небольших бытовых изменений. Голова и уши чувствуют себя гораздо лучше, но судя по кошмарам, не всё еще в порядке. Я начала чувствовать себя одиноко, и думаю, что это не просто результат социальной изоляции, но более глубокое ощущение дезориентации». В результате Хайдакова замечает в себе повышенное ощущение растерянности и неизвестности. «Такое ощущение, будто я теряю способность связывать общение с живыми людьми и физическими пространствами».