Только добравшись до края террасы, он осмелился оглянуться на оставшийся позади дом Намокшие от дождя стены казались еще темнее, а окна грязнее и чернее. И все же на первый взгляд это был обычный дом, построенный руками людей из кирпича, дерева и стекла. Старое здание словно устало от долгой жизни, и в нем нет ничего зловещего, подумал Эш, если не знать, что творится за его стенами. Дэвид смахнул с ресниц капли дождя. Все, что произошло, не могло быть реальным, и все же это не было сном.
Тем временем кошмар, как оказалось, еще не закончился, — одно из стекол в окнах нижнего этажа разлетелось вдребезги, и в образовавшемся проеме возникла дьявольская морда Охотника.
Эш с трудом, припадая на одну ногу, спустился по ступенькам террасы в парк и заковылял по выложенной каменными плитами дорожке, понимая, что ему ни за что не убежать от своего преследователя. Оглянувшись через плечо, Эш увидел, что пес уже добежал до верха ведущей в парк лестницы и стал неторопливо спускаться по ней, словно сознавая, что его жертва никуда не денется. Из собачьей пасти текла слюна, с морды клочьями падала белая пена; опустив голову, дрожа от сдерживаемой ярости, Охотник с утробным рычанием стелющимся аллюром бежал по дорожке.
Эш повернулся лицом к приближавшемуся чудовищу, как делал это уже раньше, вынужденный играть с ним в смертельно опасную игру, потому что бежать было еще страшнее. В том, что пес его серьезно покалечит, Эш не сомневался, вопрос состоял в другом: будут ли эти раны достаточно серьезными, быть может даже смертельными. Несмотря на холодный дождь, Эш вспотел — ему было жарко.
Охотник был от него всего лишь в нескольких ярдах, и расстояние между ними стремительно сокращалось. Эш скорчившись продолжал пятиться — он был одновременно испуган и зол, оттого что не может справиться со своим страхом перед этой собакой.
В душе его все кипело, и он уже готов был разразиться бранью, хотя и понимал, что пользы от этого не будет. Но прежде чем слова сорвались с его губ, ноги его уперлись во что-то твердое. Все. Дальше отступать некуда: за его спиной оказалась невысокая ограда, окружавшая заросший пруд со стоячей водой.
Охотник весь напрягся, готовясь к прыжку.
Позади Эша разверзлась вода.
Забыв об Охотнике, он резко обернулся. На него надвигалось нечто столь ужасное, что Эш без сил рухнул на колени.
Остатки ее волос мокрыми слипшимися прядями свисали до плеч. Длинное, заляпанное грязью и слизью со дна пруда платье клочьями прилипло к телу вместе с полусгнившими водорослями, словно решило украсить себя всякого рода мерзостью, пока его обладательница покоится под водой.
Охотник завыл и лег на дорожке.
Отвратительными на вид, сморщенными руками, от одной из которых остались лишь почерневшие хрящи, она вцепилась в край стенки, обратив к Эшу оскал зубов. Почти половина тела ее сгорела и обуглилась. Как и накануне вечером, на него не мигая смотрело огромное глазное яблоко.
Она подтянулась и вылезла из пруда, возле ее покрытых шрамами ног тут же образовалась лужа воды, потоками стекавшей с тела. При ее появлении Эш отпрянул от стенки, и вот теперь она наклонилась вперед и тянула к нему руки, с которых свисали тонкие скользкие водоросли, браслетами увившие ее запястья.
Эш с отвращением отшатнулся, и губы ее искривились, издав какой-то скрипучий звук, — возможно, это было его имя.
Внезапно почерневшая половина ее тела вспыхнула огнем, и она пронзительно закричала.
Ужас, охвативший все существо Эша, напрочь лишил его способности соображать. Он в шоке мгновенно вскочил на ноги и помчался прочь от омерзительного существа, все время слыша вопли и визг, словно они звучали внутри его опустевшего, без единой мысли, разума. По мере того как он удалялся от пруда, в голове постепенно прояснялось, а крики звучали все громче и громче, как будто исчезали все преграды на их пути. Но одновременно до нею доносился и смех, тихий, как эхо, язвительный смех.
Он поскользнулся и упал в мокрую траву, острая боль пронзила теперь уже всю ногу — от лодыжки до самого паха. Не обращая внимания на мучительные спазмы, он снова вскочил и заковылял по запущенным клумбам, через заросли кустарника, стремясь поскорее добраться до деревьев и укрыться под ними. Вопли и смех стихли, остались где-то позади, хотя и не смолкли окончательно.