Глава 5. Мир в её кармане На следующее утро длинные изумрудные коридоры Биологического корпуса Университета галдели и шумели десятками и сотнями юных голосов. Те из молодёжи, кто был повзрослее, уже носили белые халаты и второпях переходили из полумрака одной лаборатории в чарующий мир другой. Мимо видавших виды стен с портретами известных учёных, а также тяжёлых шкафов, полки которых снизу доверху были забиты различными склянками, сонно тянулась на коллоквиум группа первокурсников с психологического факультета. И только вблизи крайней аудитории на отшибе этажа стояла девушка, прислонившись поясницей к облупившемуся подоконнику. Всё происходящее вокруг мало интересовало Сакуру, предварительно приехавшую на биофак в 07:30 — за полтора часа до начала первого занятия — а потому почти полностью погружённую в состояние полудрёмы. С головой уйти в сон ей мешало любимое хобби: одетая в однотонное сиреневое платье взамен набившей оскомину в прошлой жизни школьной формы, она играла в карманную приставку. Фокусирующиеся за счёт правильно подобранных контактных линз её узкие чёрные глаза смотрели в крохотный монитор из цветных светящихся пикселей. Ловкие наманикюренные пальцы нажимали на кнопки по бокам экрана, достигая успеха в игре. Она считала подобное времяпрепровождение хорошим способом разгрузить мозг, а также держать в форме собственный острый ум, благодаря которому она попала в лучшее учебное заведение России. Между тем за прошедший час игры, а точнее за девять пройденных уровней, мимо сосредоточенной на собственной консоли Сакуры прошло полтора десятка студентов-биологов, составлявших её академическую группу. Она смущённо спросила на почти безупречном русском замыкающего процессию долговязого верзилу о том, который сейчас час. Наручные часы отечественного производства на его руке показывали, что до начала первого семинара по анатомии центральной нервной системы оставалось десять минут. Когда долговязый исчез внутри дверного проёма, Сакура нехотя окинула сонным взглядом просторный зал, в дальнем углу которого она находилась. Окружающий чужестранку гвалт постепенно стихал, и наступающую тишину портил лишь приближающийся топот чьих-то тяжёлых ботинок. Это был Павел. Не то чтобы, ему в привычку давно вошло приходить к самому звонку: скорее тем самым он демонстрировал себе и окружающим свойственную лишь ему редкую пунктуальность. Снимая на ходу шуршащую ветровку цвета мокрого асфальта, студент сквозь упавшие на лоб рыжие пряди заметил девушку, в правой руке которой продолжала свистеть и трещать электронной палитрой звуков приставка, а на лице — всеми силами подавляемый зевок. Небрежный жест, поправляющий прическу — и он уже рядом с ней сидит на подоконнике, свесив ноги. — Привет, ты тоже на семинар?.. — хитрый блеск карих глаз и приветливый тон должны произвести на неё впечатление. Сакура на секунду оторвала взгляд от экрана и заглянула своими острыми зрачками в самую его душу: настоящий биолог, прямо юный натуралист с микроскопом. Её нежные напомаженные губки скривились в улыбке: — Привет… Ага, сижу-играю… Павел покосился на мерцающий экран в руках девушки: не каждый день встречаешь настолько увлечённых игроманов, особенно среди представительниц прекрасного пола. По сути — кусок пластмассы с микросхемами внутри, — и как он способен увлечь человека на долгое время! Юноша прекрасно это понимал и решил блеснуть перед собеседницей имеющимися знаниями: — Насколько мне известно, это популярная модель в Японии, только вышла в продажу. Угольки глаз Сакуры довольно сверкнули. От восторга она даже резко захлопнула складную крышку консоли. — О, ты знаешь! В моей стране все любят играть. Почувствовав, что их разговор сразу нашёл нужные рельсы, рыжеволосый с интересом пронаблюдал, как складная приставка исчезла в компактной кожаной сумочке иностранки. — Ещё бы, целый мир в кармане. Сам бы себе такую купил, да времени нет. Их глаза встретились, после чего оба весело заморгали. Решив для себя, что сейчас лучшее время для знакомства, студент протянул девушке правую ладонь: — Меня зовут Павел, приятно познакомиться. Маленький ротик издал весёлый кокетливый смешок, после чего правая рука девушки мягко схватила ладонь Конева: — Я Сакура, приятно… Ах, этот смеющийся, остренький заусенистый акцент восточных языков! Учитывая, что русский язык является одним из самых сложных для изучения, Павел был восхищён почти правильной чистотой её произношения и самим фактом разговора с девушкой из другой страны и манящей малоизведанной культуры… Судя по имени, небольшому росту и общей внешней привлекательности своей новой знакомой, он был уверен в том, что она приехала из Японии. Это понимание пришло к Коневу метафизически, за доли секунды, и только протяжный звонок к началу занятий вернул его к реальности. — Пойдём в аудиторию? — подмигнул студент девушке. Она не привстала, а просто вспорхнула с подоконника, и, пользуясь оказанным мужским вниманием, прошуршала сиреневым платьем в дверной проём. Павел вошёл следом, заранее предвкушая ближайшие два академических часа за одной партой с восточной красавицей. Лучшего начала дня он и пожелать не мог. Глава 6. Осенний вечер В конце дня вдоль золотисто-краснеющего сквера, знаменующего своей протяжённостью долгий путь студентов к станции метро, весело болтая, шли молодые люди. Из толпы пышущих жизнью, озабоченных делами и просто гуляющих сверстников выделялись две фигуры: он и она, идущие рядом. Огненно-рыжая шевелюра Павла своим ярким свечением дополняла миленький букетик из охристых листьев клёна, который несла в руке его новая знакомая. На лице Сакуры читалась восторженная заинтересованность, какая только может быть у стремящейся быть обласканной мужским вниманием девушки. Её радовало всё вокруг — от сентябрьского тёплого вечера, проводимого под сенью деревьев, до россыпи розоватых веснушек, размазанных по щекам Конева. Сакура весело щебетала о своей далёкой Родине в ответ на непрекращающиеся расспросы Павла, знающего о Японии лишь понаслышке. К примеру, она с лёгкостью открыла ему глаза на настоящую японскую кухню, о которой завсегдатаи московских суши-баров не могли даже мечтать. По её рассказам, девушка готовила сама родные для себя блюда в общежитии, покупая необходимые продукты в магазине японских товаров на Новослободской. Деньги на жизнь в Москве Сакура получала электронными переводами от родителей, и внешне выглядела вполне удовлетворённой своим положением в чужой стране, вызывая у Павла одно только непрекращающееся восхищение. Как и любому другому интернет-пользователю, Коневу было поверхностно известно о популярной японской массовой культуре, завоевавшей не одно юное сердце не только в России, но и в западном мире. Прочитав пару месяцев назад несколько файлов электронных японских комиксов, именуемых странным словом манга, он поделился с девушкой своим пониманием этих нарисованных историй. То, в чём обывательский русский ум Павла видел экзотический вид искусства, было для Сакуры развлечением на каждый день в беззаботные детские годы. То же самое отношение касалось и аниме-мультфильмов: на московских улицах рыжий студент регулярно видел группы подростков странно одетых в парики и жёлтые пижамы-кугуруми, а также в обвешанные значками куртки и сумки… На его искреннее недоумение Сакура со смехом отвечала всё новыми терминами, являясь для своего сокурсника гидом и поводырём в доселе неизведанном мире страны Восходящего Солнца. Именно ей выпало жить и вариться в плавильном культурологическом котле собственной родины, пережившей за время мировой истории не одну трагедию. Сакура охотно призналась парню в том, что каждую ночь, засыпая, обнимает в кровати любимую детскую игрушку — плюшевого покемона по имени Пикачу. Её наивная простота вперемешку с нескрываемым ребячеством не могла не вызвать симпатии Павла, слушающего и внимающего каждому слову из мягкого напомаженного девичьего ротика. Вдоволь наговорившись о том, какими стереотипами и символами Япония неожиданно возникла и осела в русском сознании, гуляющие студенты сменили тему. Девушка кокетливо поёжилась, указав в наступающей в конце первого семестра долгой зиме предмет собственного страха и неудобств. На это Павел сразу же сострил: мол, в их случае по-настоящему бояться следует не зимних холодов, а неизбежной сессии. Она одобрительно кивнула, взмахнув собранными в конский хвост волосами оттенка древесного угля. Карие глаза парня вовсю любовались её восточными чертами лица: