— Вам еще повезло, — я похлопала крайнего коня по шее, — вы хотя бы не тыкву на колесиках возите, а настоящую карету.
Вскоре из дома вышли мачеха и Дризелла. Сестра еле шевелилась в своем платье и выглядела, как довольная жизнью гусеница. На ее фоне я ничем не отличалась от бледного призрака, но хотя бы не играла роль посмешища.
— Ну что, едем, едем! — улыбалась она. — Маменька, я так долго ждала этот бал! А ты, — она указала пальцем на меня, — никому не говори, что мы родственники.
Я закатила глаза.
— И не собиралась.
— Ну не ссорьтесь, — воскликнула Роксана, — хотя бы сегодня для разнообразия.
Но несмотря ни на что, от мачехи и сестры исходило такое приятное волнение, что и у меня появилось предвкушение праздника, правда, совсем призрачное, но… Бал, любовь и волшебство, исчезающее ровно в полночь.
Это не моя история, однако она все равно заденет дыханием, когда пройдет мимо.
— Вы обе хорошо выглядите, — добавила Роксана.
— Спасибо.
Мы уже садились в карету, когда нас догнал голос Эллы.
— Подождите меня!
Я зажмурилась, понимая, что сейчас начнется…
Завязка.
Элла сбежала со ступеней особняка в выцветшем платье поросячьего цвета. На поясе красовался уродливый бант, который подпрыгивал от каждого движения.
— Что это за ужас… — прошептала Дризелла.
Роксана неосознанно загородила нас, словно желая защитить от угрозы.
— Я выполнила все ваши поручения, — запыхавшись, сказала Элла, — теперь мне позволено поехать на бал? — она пригладила растрепавшиеся волосы.
— Нет, — ответила Роксана, — ты с нами не поедешь.
— Но у меня есть платье… — Элла сложила руки на груди, как в молитве, — прошу, пожалуйста, это моя мечта, не лишайте меня шанса увидеть дворец…
Она едва не плакала, но мачеха осталась непреклонной.
— Нет.
— Но это нечестно!
— Я сказала, нет. Уйди с глаз моих.
— Нет, пожалуйста, я прошу.
Элла унижалась, дрожала и маленькими шажками приближалась к карете. Того и гляди, проскочит внутрь, как бездомная кошка. Она вызывала жалость, но не светлую, а такую, при которой хотелось быстрее отвернуться.
Дризелла не выдержала:
— Ты собралась к принцу в этом убожестве? Не смеши меня.
Она направилась к растерянной Элле и толкнула ее в грудь, потом еще раз и еще. Та даже не сопротивлялась, принимая удары, а я оцепенела, не понимая, что делать. Это было слишком… Слишком жестоко, особенно для сказки.
— Ты жалкая уродина, которой не место на балу! — взвизгнула Дризелла и ударила Эллу по щеке. Звонко, с размахом. Та даже покачнулась и едва не упала.
Дризелла тут же с остервенением разорвала ее бусы, которые разлетелись по дороге, затем оторвала рукав платья и выдрала бант, отбросив его под копыта лошадей, которые нервно ржали и били копытами.
— Грязная замарашка!
Мачеха безмолвно наблюдала за тем, как беснуется ее дочь. На ее лице застыли омерзение и чистое удовольствие — жуткое сочетание, если смотреть со стороны.
Элла стояла, беспомощно опустив руки, и почему-то смотрела на меня. В ее глазах вместе со слезами блестела мольба, а на щеке краснел кривой след от пятерни Дризеллы. Но мне нельзя было вмешиваться, чтобы не встать поперек сюжета. Я отвернулась и поднялась на ступень кареты.
«Не смотри на нее, не смотри».
— Я умоляю, — всхлипнула Элла, — пожалуйста…
— Не позорься, — приказала Роксана, — выглядишь жалкой.
И Элла не выдержала:
— За что, за что вы так со мной⁈ За что вы так меня ненавидите⁈ Что я сделала⁈ — закричала она, села прямо на дорогу и начала бить руками по земле в настоящей истерике. — За что⁉ За что? Что я сделала⁉ Ну почему?
Дризелла брезгливо хмыкнула и вернулась к карете с видом победительницы. Меня затошнило от злости. Захотелось врезать по ее самодовольному инфантильному лицу, чтобы вправить мозги.
— Я тоже останусь дома.
— Нет, ты поедешь, — отрезала Роксана и схватила меня за руку. — Поедешь. Не смей отказываться от своего удовольствия, чтобы выслужиться перед недостойными.
— Маменька, — язвительно воскликнула я, — не надо мне приказывать. Я остаюсь.
Элла все еще продолжала плакать, жалобно выдергивая из волос украшения, но невнятно откликнулась:
— Анастасия, поезжай. Ты не обязана здесь оставаться. Я же всего лишь ваша недостойная служанка.
— Если ты не сядешь в карету, я лишу тебя наследства. — сказала Роксана, интонацией и взглядом превратившись в Женькину тетку, которую я знала в реальности. Это отрезвило.