Варя дрожала, задыхалась и против воли выгибалась. Как же сильно девушка не хотела этого чувствовать. Не позволять Макарову доводить себя до исступления. Но сознание будто бы отключилось, под вспышками сумасшедших ощущений, делая Варю безвольной и бездумной. И лишь злость не позволяла ей окончательно потерять нить реальности, в которой ею пользовался тот, кого девушка всей душой ненавидела. Обида душила Варю. Несправедливость этого мира, в котором мужчина мог просто так взять беззащитную девушку, угнетала и вводила в апатию. Глубоко в душе Варя придерживала огонек решимости отомстить Андрею, но в данный момент утопала в собственной подневольности.
Несколько последних движений Макарова были особенно глубокими, после чего, он ненадолго замер, еще сильнее впиваясь пальцами в кожу девушки.
— Ты, что… В меня?... — еле шевеля губами, практически неслышно пробормотала девушка. Она говорила прерывисто и неразборчиво. В ее словах вообще невозможно было что-либо разобрать и тот ужас, который сейчас испытывала Варя, совершенно не отразился в ее невнятном тоне. — Ты ублюдок… Сумасшедший… А если я забеременею?.. — как же плохо она соображала. Казалось, что разум девушки покрылся плотным туманом, который можно было резать ножом. Очень-очень тупым ножом. Но, чувствуя, как внутри стало еще более влажно, Варя не могла отделаться от мысли, что мужчина излился в нее. И эта мысль пугала. Приводила в недоумение и немного проясняла разум. Андрей точно переходил все границы. Когда Варя думала, что еще хуже он сделать не может, мужчина в очередной раз доказывал, как девушка ошибалась. Для него Варя действительно не была девушкой, о которой он хоть немного заботился.
— Сделаешь аборт. Мне дети от шлюхи не нужны, — сухо ответил Макаров, совершенно не меняясь в лице.
Глава 10. Алиса, правда о тебе раскроется
Казалось, что это длилось целую вечность. Чужие, горячие ладони на обнаженной коже, грубые, часто, болезненные прикосновения и полная власть Макарова над девушкой. Мужчина подавлял и подчинял. Будто разрывая все запреты, Андрей давал себе полную волю и раз за разом брал Варю, будто желая своими действиями опустошить ее, разбивая все неповиновение. Слишком ненасытный в своем желании. Чрезмерно поглощенный жаждой и гневом.
— У тебя, что вечно стоит? — зло прошептала девушка, когда мужчина в очередной раз вошел в нее. Вернее, Варя пыталась вложить в голос хотя бы толику той злости, что постоянно вспыхивала ослепительными бликами в ней, но получилось жалко и неуклюже. Стараясь сдерживать стоны, она еле слышно шептала, задыхаясь от истязающих ощущений.
— Я же говорил, что, как следует удовлетворю тебя. Ну что, тебе еще хочется лечь под другого мужчину? — при этих словах, Андрей сделал несколько особо глубоких и жестких движений, от которых тело девушки тут же пробила сильная дрожь и с губ сорвался громкий стон.
Варя хотела ответить мужчине, вкладывая в тон раздраженность, сарказм и отвращение, но не смогла произнести желаемых фраз. Создавалось впечатление, что все ее тело горело, тягучими языками пламени и по коже пробегали колкие вспышки тока. Варя была вялая и, одновременно с этим, напряженная. Уставшая и взвинченная. Сплошной сгусток мучительных, сводящих с ума ощущений и затуманивающих разум эмоций. В таком состоянии было сложно что-либо сказать, подбирая слова из обрывков фраз, которые все равно не слетали с губ, застревая в горле.
Варя думала, что ненависть к Макарову уже достигла своего пика, но мужчина уже несколько раз поднимал незримую планку, распаляя эту мизантропию, направленную на него. Каждый его поступок веял чудовищным безразличием и неминуемо причинял боль, как физическую, так и душевную. Такое не забывается и не сглаживается, но разве Макаров нуждался в прощении? Нет, не нуждался. Варя в этом даже не сомневалась. Равнодушный и бессердечный тиран, погубивший и уничтоживший далеко не одну душу. Эмоции других людей этого мужчину никак не касались. Лишенный сердца он их просто не ощущал.
Макаров втоптал Варю в грязь и, то, что девушка, против своей воли, сейчас получала удовольствие, будто бы еще сильнее унижало Варю. Разрывало ее разум на куски и бросало в отчаяние. Утопая в горечи и захлебываясь апатией, девушке хотелось кричать до надрыва голоса и кусать собственные губы до кровавых ранок. Все это терзало и изводило Варю. Прорывало в ней огромную дыру, создавая в груди пустоту, которую тут же заполняло отвращение к самой себе. Она просто не могла чувствовать хоть что-то приятное, тем более, наслаждение. Только не в тот момент, когда ее имел этот ублюдок. Гордость кричала, чтобы девушка сопротивлялась и не отдавала свое тело во власть Макарову. Но тут девушка была бессильна и эта слабость ее морально убивала.