Есть кое-что, чем я делилась с клиентами, когда мы близко касались темы суицида. В некоторых случаях мне казалось неправильным умалчивать, что я знакома с этим не понаслышке. Но есть вещи, о которых я не говорила никому, несмотря на то, что с расширением практики и увеличением опыта я все более искренне начала считать самораскрытие прекрасным инструментом в терапевтической работе.
Как говорить о том, что привычно находится под запретом? Мысль о возможности поделиться своей историей все еще наполняет меня стыдом – не потому, что вы услышите ее, нет. Этот стыд не перед вами…
Этот стыд, связанный с призраками прошлого, до сих пор обжигает меня так, как лед порой обжигает прикоснувшуюся к нему руку. Но я хочу высказаться. Я хочу заглянуть глубоко в свое сердце и рассказать вам о том, что долгое время было запечатано непоколебимым безмолвием, – считайте эту книгу манифестом уязвимости.
В травме нет слов.
Молчание травмы выжигает нашу аутентичность, подобно пламени.
Оно превращают нашу жизнь в пустыню, полную миражей, в существование которых мы одержимо пытаемся поверить.
Эти миражи – фасады, которые мы строим, чтобы казаться нормальными. Красивые, жизнелюбивые, яркие, сочные картины идеальной, безупречной жизни, которые мы рисуем для того, чтобы спрятаться от своей боли.
Боли, которую переживаем в одиночестве, отказывая самому себе в поддержке других людей.
Но стоит к ним притронуться – и миражи исчезают, растворяются в дымке, а невыносимая боль отвержения, покинутости, заброшенности продолжает свою медленную пытку.
Знаете, даже в пустыне есть жизнь. В пустыне есть прекрасные оазисы. Прекрасные народы. Но если не попросить о помощи, мы рискуем остаться в колдовстве этих миражей, полные жажды, измученные, истощенные, не в силах двигаться дальше.
И я прошу вас помочь мне. Ведь теплая связь с другими людьми, возможность быть услышанным и принятым – это то, что действительно способно подарить нам надежду.
Жажду любви можно утолить лишь любовью.
Травмы, полученные в отношениях, можно исцелить лишь посредством близости с другими людьми.
Но для того, чтобы быть принятыми, нам необходимо проявлять себя. Говорить о себе. Рассказывать свою историю.
И честно говоря, я надеюсь, что моя история побудит вас говорить. Побудит вас искать помощи. Побудит вас не сдаваться. Ведь вы так много сделали для того, чтобы дойти до этой точки своего пути. Вы так много пережили. Вы со стольким справились.
Вы выжили.
В этой книге я постараюсь быть честной. Я знаю, что это будет даваться мне сложно. Когда я думаю о том, что именно собираюсь написать, мне становится страшно.
Озвучить некоторые вещи вслух кажется невозможным, но я хочу это сделать. Для себя, особенно для маленькой себя; для моей сестры; и для вас, особенно для тех, кто до сих пор верит историям, которые рассказывали о них в прошлом, – верит в них умом, телом и, что самое болезненное, своим храбрым израненным сердцем. Я пишу эту книгу для тех, кому в детстве было отказано в утешении.
Я постараюсь быть объективной – настолько, насколько может быть объективен человек, оценивающий свой опыт. Если вам покажется, что при описании каких-то событий я до сих пор нахожусь в детской позиции, – вероятно, вы правы. Если вам покажется, что какие-то вещи до сих пор даются мне тяжело, – вероятно, вы правы. Если вам покажется, что некоторые части моей истории я до сих пор не смогла принять, – вероятно, вы правы.
Я не знаю, что вы найдете в этой книге. Возможно, надежду; или сопереживание; или отвращение; или доверие; или возмущение; или тепло; или безразличие. Вариантов бесчисленное множество. Если честно, я хочу знать о каждом вашем чувстве – так говорит во мне травма, – мне хочется контролировать вашу реакцию и держать руку на пульсе, ведь мне страшно, что именно вы увидите в словах, которыми я делюсь с вами.
А еще мне страшно интересно. Потому что любопытство к этому миру порой единственное, что держит меня на плаву.
Комплексная травма
Давайте начнем разговор о комплексной травме и о том, как она влияет на нашу жизнь.
Комплексная травма – это наша реакция на травматический стрессор, то есть на событие, как указывают Д. Форд и К. Куртуа в книге «Терапия комплексных посттравматических стрессовых расстройств у взрослых», «наносящее организму фундаментальный, изменяющий жизнь психофизиологический вред» (1, 44).
Довольно часто мы связываем понятие «травмы» с ужасающими нас вещами – стихийными бедствиями, терактами, рабством, геноцидами, а такой диагноз, как ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), может прочно ассоциироваться у нас с солдатами, вернувшимися с войны, – и, конечно, все вышеперечисленное способно оставить след в нашем теле и в нашей психике.