Через мгновение он вернулся с пледом и подушкой. Всхлипывания Евы сменились редкой икотой, и ей удалось хриплым голосом произнести:
- Спасибо.
Он присел на корточки перед софой и отбросил назад локоны волос, упавшие ей на лоб и щеки.
- Что случилось? – спросил он. Голос его был встревоженным. - Что вызвало этот затравленный взгляд на твоем лице? Ты можешь рассказать мне об этом?
Ева дала тот ответ, который, как она знала, он сможет принять.
- Для меня было слишком тяжело еще раз пережить ночь смерти мамы.
Что Ева могла ему сказать? Что она и Анжело обречены участвовать в финальном акте пьесы, которую он начал, когда убил тех людей? Для Эша это слишком непостижимо. Даже она с трудом это понимала. Но принимала. У нее не было ни капли сомнения в том, что именно так все и должно закончиться.
Эш сочувственно кивнул и поцеловал ее в лоб.
- Постарайся немного поспать. Я пока немного почитаю у огня.
-Я не возражаю, если ты тоже пойдешь отдохнуть.
- В моей спальне холодно, как в леднике. Я буду совершенно счастлив спать в любимом кресле.
Ева все смотрела на него, пока веки наливались тяжестью, а тепло камина проникало в каждую частичку ее тела. Когда Эш двигался или менял свое положение, она открывала глаза, а затем снова мало-помалу закрывала. Наконец она заснула.
Глава 23
Эш и Ева прибыли в Особняк в разгар домашнего кризиса. Леди Сэйерс и ее гости собрались в музыкальной комнате, а Анна Контини выступала с речью. От ее громкого голос заложило уши еще до того, как они открыли дверь и вошли в комнату.
- Недопустимо, - заявила писательница. – Они должны отменить майскую ярмарку или, по крайней мере, отложить, чтобы дать мне время принять другие меры.
Леди Сэйерс умоляюще протянула руку.
– Но, Анна, дорогая! Они не могут отменить майскую ярмарку. И по многовековой традиции ее проводят в первую неделю мая.
Заметив Эша и Еву, она быстро поднялась, чтобы их поприветствовать. Выражение облегчения на ее лице было почти комичным.
- Лорд Денисон! – воскликнула она. – Возможно, вам удастся заставить Анну уступить здравому смыслу. Ярмарка всегда проводится на землях деревенской общины и поместья. И это не просто традиция. Это записано в грамоте, королевским указом передающей эти земли владельцу поместья и жителям Кеннингтона.
Эш кивнул, хотя в первый раз об этом слышал.
- В чем заключается затруднение?
- Мои ослики! - сказала Анна. - И мои овцы!
- Овцы? – переспросил Эш, подняв брови. Это ничего ему не объяснило.
Леди Сэйерс произнесла:
- Их надо перевести, чтобы освободить место для ярмарки, но Анна об этом и слышать не желает. Мой конюх грозился уволиться, если я поставлю к лошадям в конюшню ослов, а что бы он делал с овцами, даже не представляю.
- Мои ослики и овцы должны оставаться вместе, - настаивала Анна.
История мало-помалу прояснялась. Животные, по словам Анны, оказывали друг на друга успокаивающее воздействие, и ослики лучше собак охраняли овец. Анна не покупала сразу целое стадо, а начала с шести овец, но у троих недавно родились ягнята, так что теперь численность ее маленького стадо возросла до девяти. Двенадцати, считая ослиц.
- Они знают друг друга. Они как одна семья, а одна из ослиц вскоре ожеребится, - добавила она, завершая спор. - Перевозить ее сейчас было бы крайне бессердечно.
Ева воспользовалась паузой в разговоре, чтобы присесть возле своей тети. Лиза молчала, что было ей несвойственно. Ева посмотрела на Эша и подавила улыбку. Он выглядел так, будто предпочел бы быть где угодно, но только не здесь.
Эш переминался с ноги на ногу. Все смотрели на него, будто ожидая вселенской мудрости. Он прочистил горло и обратился к Анне:
- Если мы не перевезем ваших животных, крестьяне сделают это за нас, и закон будет на их стороне. Могут прийти судебные приставы, а они не будут церемониться. Уверен, что мы сможем найти какого-нибудь славного фермера, который возьмет их на день-другой, по крайней мере, до тех пор, пока не закончится ярмарка.
- Уже нашли, - заметила леди Сэйерс. – Их предложил взять доктор Брейн, но Анна об этом и слышать не желает.
– Его дом в двух милях отсюда, - возразила Анна ледяным тоном. - Я не смогла бы видеть своих животных чаще одного раза в день. А доктора Брейна они не знают. Хотя я уверена, что он очень милый, это не то же самое. Мои ослицы не доверяют людям, и не без оснований.
Леди Сэйерс поднесла руку ко лбу, Лиза вздохнула, а мисс Клэверли уставилась на персидский ковер.
- Даже если мы получим для вас разрешение оставить их на месте, - уговаривал Эш, - они перестанут что-либо соображать от страха, когда начнется ярмарка. Вокруг будут толпы слоняющихся людей, уличные торговцы, кричащие о своем товаре, музыканты, танцоры. И, - добавил он с особым ударением, - много выпивки. На таких праздниках всегда найдется парочка скандалистов, причиняющих вред ради проказы.
Анна молчала, обдумывая его слова.
- Полагаю, у меня нет выбора, - в конце концов произнесла она. - Пойду и скажу доктору Брейну, что я решила принять его предложение.
После ее ухода воцарилось долгое молчание. Никто не знал, смеяться или плакать.
Наконец леди Сэйерс нарушила паузу:
- Благодарю вас, лорд Денисон. Отлично сработано. Анна очень чувствительна, однако ее любовь к животным непомерна. Временами я думаю, что она любит их больше, чем людей.
И поспешно добавила:
- Но я ей искренне восхищаюсь.
Мисс Клэверли вернулась к своему вышиванию, пояснив:
- Анна отзывчива к любому существу, которому причинили боль, неважно, человек это или животное. Я уверена, что она любит Лидию и мальчика, который ухаживает за ее овцами, так же сильно, как она любит своих осликов.
Она сильно удивилась, когда все рассмеялись.
- Нет. Я не шучу, - возразила она.
- Ну, собак она не любит, - заметила Ева. – Она велела мне держать Декстера от нее подальше.
- Да, дорогая, но если бы Декстер поранился или с ним случился бы несчастный случай, Анна была бы ему предана. Поэтому… - она широко всем улыбнулась, - по-моему, мы должны показать нашу признательность, переселив ее маленькое стадо. Я думаю, Анна позволит нам позаботиться о них надлежащим образом, как вы считаете?
Леди Сэйерс выразила нерешительный протест. В усадьбе было столько забот. Приближался Лизин бал. Маляры еще не приехали красить стены, а она хотела лично проследить, чтобы они выбрали подходящий оттенок. Каменщики не закончили ремонтировать стену в западном крыле, а она хотела до бала убрать их уродливые леса. Но возражения хозяйки не повлияло на остальных. Они твердо решили помочь Анне, и ее светлость уступила, увидев, что оказалась в меньшинстве.
Для Анны обстоятельства складывались лучше, чем ожидалось. Мало того, что доктор Брейн предложил приютить ее стадо, но и его мать, узнав о сомнениях Анны, пригласила ее и Лидию остаться в Хилл Хауз до окончания ярмарки. В таком случае Анна сможет навещать своих животных, как только пожелает, и по-прежнему присматривать за подругой.
На следующее утро, когда они собрались во внутреннем дворе, Анна оценивающим взглядом окинула своих добровольцев. Не считая переодетой мальчиком Нелл, их компания оказалась чисто женской. Эш под неубедительным предлогом удалился. Как по секрету призналась Еве Анна, ее это успокоило. Нелл боялась мужчин.
- Слишком много людей, - решила Анна и немедленно сократила своих новоиспеченных пастухов до самых крепких из компании.
Леди Сэйерс, мисс Клэверли и Лидия с комфортом двинулись вперед в экипаже, а оставшиеся обули крепкую и удобную обувь и с трудом собрались в группу временных пастухов.
“Мальчик Анны” – как они называли Нелл – держалась немного в стороне от других, низко натянув кепку на лоб. Она ни с кем не разговаривала, а с ней говорила только Анна. Еве казалось, что каждый был в курсе их тайны и брал пример с Анны.