— Чем желаете заняться, барышня? — поинтересовалась горничная, отвлекая меня от размышлений.
— А чем я раньше занималась? — поинтересовалась я, хитро пытаясь выведать о привычках и вкусах настоящей Габриэль.
— Вы изволили вышивать гладью шелковые платочки, гулять в саду или ездить верхом на своей белой кобылке Вете, — четко ответила мне Мила.
Вышивать, я сроду не вышивала, а верхом ездила только пару раз, когда моей подруге Машке приспичило покататься на лошадях. В целом, мне понравилась верховая езда, если так это можно было бы назвать, но в данном случае я опасалась выдать себя, памятуя о том, что аристократки прекрасные наездницы с раннего детства.
— Я в саду прогуляюсь, — выбрала я самое безобидное из всех предложенных занятий.
— Я вас проведу, барышня. Только вот шляпку вам принесу, а то веснушками ваше белое лицо обсыплет, — с готовностью отозвалась горничная. — Обождите меня, я мигом.
Она тут же убежала из комнаты, а я встала с дивана и подошла к окну, с интересом выглядывая в сад. Куда ни глянь, все утопало в блестящей на солнце зелени. Через минуту горничная влетела в комнату со шляпой в руках. Еще несколько секунд, и широкополая шляпка из светлой соломки кокетливо красовалась у меня на голове. Широкие поля отбрасывали густую тень не только на лицо, а и на грудь. Мила ловко повязала шелковые ленты у меня под подбородком и повернула ее немного набок. Затем вручила мне белоснежные кружевные перчатки.
— Все. Теперь можно идти гулять, — промолвила она, отступая на шаг от меня и удовлетворенно оглядывая.
Место, куда привела меня Мила, было очаровательным. Купы ярко зеленых деревьев давали густую резную тень, а в их ветвях на разные лады чирикали птички, радуясь теплу, солнышку и лету. Все аллеи, окаймленные подстриженным парковым кустарником, были усыпаны мелким гравием. Аллеи, как лучи солнца, пересекали весь парк, и сходились в круглой площадке, на которой был расположен небольшой мраморный фонтан. Когда мы медленно шли по залитой солнечным светом дорожке, я с интересом рассматривала все вокруг. Широкая главная аллея была уставлена скамейками, небольшими статуями амуров из белоснежного гипса.
Над водной гладью бассейна высился мраморный постамент, на которой красовалась статуя нагой девушки с драпировкой на плече, прикрывающей все интересные места. Она держала в руках кувшин и из него широким потоком лилась вода к ногам мраморной красавицы. Фонтан обступили вековые деревья, надежно укрывая источник прохлады в узорчатой тени. Мила бережно усадила меня на широкий мраморный бортик, присела передо мной в реверансе и быстро исчезла по своим делам. Обернувшись вполоборота, я с интересом рассматривала мраморную девушку, по стилю исполнения напоминающую античную статую, и наслаждалась мелодичным журчанием воды, стекавшим в неглубокий бассейн, дно которого было выложено темно-синей плиткой. Благодаря синему дну, бассейн казался неимоверно глубоким, а прозрачная вода была глубокого аквамаринового оттенка. Я уже основательно изучила сам фонтан, клумбы вокруг него и окружающие меня деревья и парковые кусты. Даже успела немного заскучать и уже обдумывала вариант верховой езды в дамском седле, по степи и без сопровождения — до того мне было скучно. Хотя эту идею я сразу же отмела, посчитав бредовой. Дома, я ни одной минуты не сидела без дела. Будучи студенткой у меня было масса заданий и дел по учебе — только успевай выполнять. Также досуг с друзьями и одногруппниками. Если выпадал свободный вечер, то его мог скрасить просмотр телевизора, интернет в моем ноутбуке или чтение выкачанных фэнтезийных книг. Но в этой эпохе привычных для меня занятий не было, поэтому пришлось придумывать себе развлечения.
Я уже встала с бортика фонтана для того, чтобы пройтись по саду и осмотреть каждый его уголок, как в этот момент из-за поворота со стороны дома, на главной аллее, ведущей к центру сада, показалась Матильда в розовом прямом платье с рюшами на подоле и в белоснежном кружевном фартуке. Нянька несла в левой руке большой белый зонт. Рядом с матроной шла невысокая худенькая девушка лет семнадцати — восемнадцати, затянутая в узкое шелковое светло-синее платье. Талия незнакомки была настолько хрупкой, что казалось, при хоть одном неосторожном движении она переломится пополам. Воздушное создание пряталось под тенью зонта и опиралось о руку няньки. Эта парочка медленно шла по аллее и о чем-то оживленно переговаривалась.
Я предпочла бы, конечно, уклонится от подобной нежелательной для меня встречи. Но нянька и юная девушка уже увидели меня около фонтана и поспешили ко мне так быстро, насколько вообще было возможно при длинных юбках и туго затянутых корсетах. Я с интересом вглядывалась в незнакомку, с удивлением находя некоторую схожесть со мной в лице и в фигуре. Хотя она была чуть выше меня и более худощавой. Ее большие оленьи глаза цвета зеленоватой древесины доверчиво смотрели на меня с тревогой. Последнюю сотню метров она буквально пробежала бегом и кинулась мне на шею с радостным криком. Я лишь чувствовала возле уха сбившееся дыхание девушки. Ее руки с силой сжимали в объятиях. Казалось, еще чуточку, и она задушит меня.
— Гэйби, сестричка! Наконец-то ты нашлась. Мы уж, поди, все глаза проглядели и выплакали, дожидаясь тебя. Маменька и папенька отчаялись найти тебя. Думали, что ты погибла, — лепетала сестра настоящей Габриэль.
Наконец-то барышня оторвалась от меня и пытливо заглянула мне в лицо. Видимо оно отразило огромную степень непонимания. Увидев это выражение, девушка расплакалась. Ее хрупкие плечики вздрагивали от сотрясающих рыданий. Она так была похожа на ребенка, что у меня возникло желание ее утешить и по возможности никогда не расстраивать. Я растерянно обняла новоявленную "сестру" и с удивлением осознала, что испытываю к ней как минимум симпатию. Какое-то необъяснимое чувство привязанности всколыхнулось к совсем незнакомой мне девушке, и долгую минуту, пока я держала ее в объятиях это чувство не проходило. Когда она во второй раз отпрянула от меня, Матильда сочувственно вытащила платок из кармашка своего кружевного передника и протянула его младшей барышне, приговаривая:
— Ну, ну, полно плакать вам, барышня. А то ваши красивые глазки покраснеют. А это не к лицу юной леди. Все же обошлось. Не расстраивайтесь так, Сесиль.
— Это слезы радости, Тилли, — прошептала тихим воркующим голоском "сестра", аккуратно вытирая глаза накрахмаленным батистовым платочком.
Нянька с состраданием смотрела на нас. Ее добрые светлые глаза лучились неподдельным чувством любви. Уже в который раз за день, я остро почувствовала себя ужасной аферисткой и была готова провалиться сквозь землю в буквальном смысле этого выражения.
— Оставлю вас. Вам надобно потолковать, — прибавила Матильда.
Нянька вручила Сесиль зонтик и, присев в почтительном реверансе перед нами, быстрыми шагами удалилась прочь в сторону дома.
— Неужто, ты ничего не помнишь из своей прошедшей ранее жизни, Гэйби? — с жаром поинтересовалась Сесиль, беря меня под руку.
Мы по инерции уже начали двигаться вперед, вглубь тенистого парка. Я сокрушенно покачала головой и чуть помедлив, прибавила: