В итоге было решено, что темно-синее платье не очень подходит для вечера, а вот жемчужное очень даже ничего, у нег также кокетливый вырез имелся на груди. К платью Софья Перовская выставила серебристые замшевые узконосые туфли на невысоком каблуке, а также к вечернему наряду прилагались скромные жемчужные серьги, едва прикрывающие мочку уха, и нить мелкого жемчуга.
— Этот жемчужный набор мне достался от бабушки, — тихо сказала Софья, благоговейно закрывая гладкий футляр оббитый внутри черным бархатом. — Он был на мне в день венчания, позже Марфа принесла мне и футляр от него. Представляете, его даже никто не хватился.
— Возможно, всем было не до этого, — предположила я.
— Верно, все искали меня, — вздохнула Софья и осторожно положила футляр рядом с платьем.
Прическу, которую соорудила мне Мила еще с утра, решили не переделывать, а госпожа Перовская посоветовала перед ужином пригладить волосы щеткой. В конце концов, я скинула с себя свое платье, а Софья Николавна свое. Госпожа Перовская закружилась перед зеркалом и как-то вскользь призналась, что это платье ей очень напоминает отчим дом и девические годы. Голубое платье госпожи Перовской, сидело на мне также превосходно, как и на моем двойнике. Отложной свободный воротничок подчеркивал длинную стройную шею и овал лица. Софья Перовская из серьезной замужней дамы превратилась в озорную девчонку. Мы лежали среди вороха разноцветных платьев и просто болтали обо всем. Сразу чувствовалось, что девушка истосковалась по общению с ровесниками, и ей сильно не хватало подруги в последнее время. Природа Крыма, Сесиль, поведение маменьки, господин Зуев, а также моя вечная амнезия — все, буквально, все интересовало Софью Перовскую. Я рассказала ей обо всем, не таясь, что происходило со мной. Конечно же, мне пришлось промолчать насчет Часов Времени и самой сущности Времени. Но даже я если бы и рассказала о своих снах и откуда вообще появилась, то боюсь, бывшая графиня точно бы упекла меня в сумасшедший дом. Во время разговора я поймала себя на мысли, что воспринимаю Софью как родную сестру и что между нами возникла непреодолимое родство душ, словно, мы вместе с ней из одного теста. Словно, мы из одного роду-племени.
Не знаю, сколько бы мы еще провели в комнате, заваленной платьями, болтая и смеясь, если бы нас не прервала Марфа. Она тихо и неслышно скользнула в комнату. Служанка уже по своей неискоренимой привычке перемыла посуду на кухне и даже прибралась там. Теперь горничная пришла к нам и буквально пришла в ужас от того, что творилось в спальне хозяев квартиры. Горничная напомнила, что время как-никак бежит и долгое отсутствие Габриэль Миллер может вот-вот стать подозрительным. Пришлось в спешке показывать мне скромную кухню и санузел. Софья Перовская предупредила, что в пять вечера придет помощница приготовить еду на ужин и помочь накрыть стол. Клавдия Петровна была женщина тихая и молчаливая и посему проблем с ней не будет. Вскоре Марфа буквально натянула на свою бывшую госпожу шляпу, перчатки и шелковый плащ. Госпожа Перовская попрощалась со своим мужем, и деревянная дверь закрылась за бывшей графиней.
Я и Станислав Перовский вернулись в гостиную. Стенные часы показывали без четверти два, и времени до прихода помощницы было предостаточно. Хозяин непринужденно предложил мне еще чаю, а так как делать было нечего, то я вынуждена была согласиться. Станислав широко улыбнулся и повел меня на кухню делать этот напиток вместе. Жизнь в барском доме несколько разбаловала меня и я даже отучилась делать самые элементарные вещи, но вскоре мои руки вспомнили привычную работу. Мне удалось даже спокойно вскипятить чайник на чем-то отдаленно похожем на современную плиту с той разницей, что конфорки было всего две. Перовский терпеливо мне пояснил, как включается это чудо техники, работающее на керосине, и был поражен до глубины души тем, что я прекрасно справляюсь с этим агрегатом. Мне приходилось лишь лукаво посмеиваться, прикусив губу, представляя его лицо, если бы он увидел современную мне газовую плиту на кухне со встроенной духовкой и вытяжкой, стиральную машинку в родительской квартире, а также компьютер.
Перовский окончательно убедился в том, что я отлично справляюсь с керосиновым агрегатом на кухне. Прихватив поднос с чайными приборами, булочками, джемом и баранками, мы вновь переместились в гостиную. За чаем, Перовский долго и туманно объяснял мне цели своих трудов. Суть его проекта заключалась в том, что он понял, что природный газ было технологически эффективнее использовать в промышленных целях, нежели дрова и троф. Разве что уголь, по его мнению, было целесообразно также использовать наряду с природным газом. Он установил, что при сжигании угля выделяется огромное количество тепла или энергии, и превосходит по этим параметрам лишь природный газ. Оставался лишь вопрос в массовой добыче угля и других природных ископаемых. Ведь газ взрывоопасен, а уголь подвержен самовозгоранию.
Я даже осмелилась задать вопрос о том, что будет, если ископаемые закончатся. На что Перовский просто отмахнулся и сказал, что запасов хватит не на одно столетие. Я лишь криво улыбнулась и даже печально подумала о том, что как он сильно ошибается. Ведь в начале двадцать первого столетия все месторождения практически исчерпаны и теперь человечеству впору искать альтернативные источники энергии, а также более дешевые способы их добычи. Я лишь печально покачала головой. Жаль, что мне нельзя было поделиться такой информацией с Перовским. Он мужчина умный, что-нибудь да придумал. Недаром его работами заинтересовались богатые инвесторы. До глубины души было жаль, что люди именно в этой эпохе пошли по ложному пути. В общем, мы так увлеклись беседой, что не заметили, как пролетело время, и стенные часы над потухшим камином пробили пять вечера. Громкий стук во входную дверь возвестил о том, что пришла помощница.
Глава 32
Старинные часы из черненого серебра тихо тикали, мерно отсчитывая секунды, на комоде в спальне супругов Перовских. Во всех квартире было тихо и тягостно. Где-то на кухне суетилась Клавдия Петровна, приготовляющая десерт к ужину. Станислав Перовский уже давно облачился в скромный серый костюм тройку и ушел ожидать гостей в гостиной, где был уже накрыт стол на четыре персоны. Я битых десять минут крутилась вокруг зеркала и пыталась успокоить свои нервы. Чувство необъяснимой тревоги с самого утра потихоньку нарастало и теперь достигло апогея, а мне все никак не удавалось совладать со своими чувствами. Пальцы рук мелко дрожали, а внутри живота затянулся тугой узел безотчетного страха. Даже мое собственное отражение в огромном зеркале нисколько не поднимало мое настроение. А ведь элегантное платье на мне было достойно всяких похвал и могло потрясти не одного мужчину. Я еще раз придирчиво осмотрела себя и осталась довольна своим внешним видом. Строгий лиф, глубокий квадратный вырез на груди, приоткрывающий приподнятые полушария, гладкая прямая юбка, ниспадающая мягкими складками практически до самого пола. Коротенькие полупрозрачные рукавчики подчеркивали мои хрупкие плечи и потрясающий вырез платья. На руки полагалось натянуть длинные серебристые перчатки. Несмотря на то, что этот предмет женского туалета мне вообще не нравился, но поделать в данной ситуации я ничего не могла. Посему пришлось их надеть наряду с жемчужными украшениями.
В этот момент отчего-то вспомнился Баринский, его кривоватая дьявольская усмешка, горящий взор карих глаз и смуглое мускулистое тело в морских волнах. Его яркий образ с течением времени постепенно тускнел, но невыносимая тоска по Дэниэлю росла с каждым днем, проведенным вдали от него. Меня непреодолимо тянуло к нему, заставляя мое сердце болеть от неведомой мне раньше боли. Теперь я даже не могла с точностью сказать чего хотела больше всего на свете — вернуться домой или увидеть Дэниэля. Хотя, ничего странного в желании увидеться с князем не было. Все было слишком просто и сложно одновременно — я любила.