— Эля, вы с ума сошли так реагировать на известия о ранении князя Баринского? — немного резко и раздраженно прошипел Перовский.
Его зеленые глаза потемнели, и ярость плескалась где-то в глубине его черных зрачков. На миг во мне всколыхнулся протест, но затем абсолютное равнодушие вновь поглотило и это чувство.
— Вы понимаете, что сегодня вы были за мою жену. Софья Перовская — замужняя женщина. Ей не пристало проявлять какие-либо чувства по отношению другим мужчин. Тем более что Баринский известный во всем свете ловелас и бабник, — также эмоционально продолжал втолковывать мне Станислав. — Вы едва не погубили репутацию Софьи, я насилу спас положение. Вы это хоть понимаете?
В этот момент абсолютное равнодушие отступило и в одну секунду, я наконец-то осознала, где должна быть.
— Станислав, пожалуйста, отвезите меня к Дэниэлю Баринскому…
— Что?! — удивленно прохрипел Перовский, его темные брови полезли вверх, а глаза расширились от удивления.
Словно я попросила о чем-то невозможном, вроде как луну с неба. Я спокойно поднялась с места. Станислав следом за мной. Мы так и стояли друг напротив друга.
— Нет, ни в коем случае, сам не поеду и вас не пущу, — категорично заявил Перовский и для верности крепко ухватил меня за плечи.
Я независимо задрала подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Его зеленые, как подводные водоросли, глаза смотрели доброжелательно, но твердо.
— Если не отвезете, я сама найду дорогу в его дом. Я обыщу каждый дом, улицу, квартал, переверну Киев вверх дном, но непременно найду Дэниэля, — упрямо и машинально прошипела я, чувствуя как в глубине меня, поднимается паника.
Станислав огорченно покачал головой и ответил извиняющим тоном:
— Мне очень жаль, но являться девушке в столь позднее время в дом мужчины даже с сопровождением просто неприлично! Вы не забывайте, что пока вы со мной, то изображаете мою жену Софью.
Истерика прорвала мое тонкое самообладание. Меня начала трясти крупная дрожь, а на глаза вновь навернулись слезы. Хотелось отвесить этому мужчине парочку оплеух за то, что он такое упрямый. Пришлось сдержаться огромными усилиями воли, до боли прикусив нижнюю губу.
— Отпустите меня, Перовский! — прошипела я срывающимся тоном, и принялась ожесточенно сдирать со своих плеч его ладони.
Станислав упрямо держал меня и сквозь зубы прошипел:
— Эля, перестаньте. Я сказал вам! Столь поздний визит — это просто неприлично!
— Какое мне дело до ваших этих правил приличий, если умирает мой любимый. Какое, скажите? — взвизгнула я, пытаясь освободиться от цепких рук Станислава. — Сколько еще времени я должна жить чужой жизнью, а не своей. Сколько? Почему мне так не повезло?
— Прекратите истерику! — сказал Станислав, придавая своему голосу повелительные нотки.
Я лишь обессилено обмякла в его крепких руках, и устало прикрыла глаза, чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы отчаяния. Надежда увидеть Баринского таяла как утренний туман. Отчаяние постепенно овладевало мною. Чтобы заглушить мои рыдания, Перовский крепко меня обнял и прижал к груди. Было такое чувство, что меня обнимает брат или родной отец. Было одновременно спокойно, тепло и уютно, словно я попала в тихую гавань.
— Т-с-с-с, умоляю вас, Эля, не плачьте. В этом доме прекрасная слышимость, — мягко прошептал он, гладя правой ладонью мои волосы. — Понимаю, что вам очень тяжело жить под чужим именем… Мне так жаль…
— Вы любите свою жену? — вдруг спросила я, отстраняясь от широкой груди Перовского.
— Да, что за вопрос?! — удивленно воскликнул Станислав и непонимающе уставился на меня.
— А вот представьте на минуту, что с Софьей, не дай Бог, что-то случилось, — продолжала я, истерика прошла также внезапно как и началась. — Вы придете к ней, ни смотря ни на что?
Станислав вдруг просиял и тепло улыбнулся:
— Конечно, я переверну весь мир, чтобы быть с ней, если ей плохо. Я найду ее и буду с ней, даже если она будет на краю Земли… Потому, что Гэйби — свет моих очей, светоч жизни и нежный ангел… Без нее нет меня!
— Ну, так спросите себя, можно ли мне к Дэниэлю?
— Хорошо, переоденьтесь в другое платье и поедем, — внезапно согласился Станислав совершенно другим тоном. — По дороге придумаем причину нашего визита.
Глава 33
К вечеру погода значительно испортилась, небо заволокло тучами, по улицам клубился рваный неприятный туман, а мелкий осенний дождь уныло барабанил по крышам домов. Внезапно похолодало и из плохо закрытого окна кареты тянуло ледяным холодом. Городом уже овладели короткие осенние сумерки, укутанные синеватой мглой тумана, сырости и мороси. Кое-где уже зажгли фонари, и их неясный тусклый свет плохо разгонял тьму, прячущуюся в закоулках домов, темных арках и переулках. Город был словно из фантастического фильма или сна. Его дома тонули в тумане, теряя свои четкие контуры, а фонари, словно волшебные светящиеся шары, парили над улицами, освещая по большей части клоки тумана, нежели саму улицу. Несмотря на то, что я надела наглухо закрытое платье из странной шелестящей материи и плотное осеннее пальто Софьи, меня все равно насквозь пронизывал ледяной ветер, и было такое чувство, что шла я по улице совершенно без одежды. Да что там, мне не было никакого дела до внешнего холода тогда, когда у меня самой в душе царил такой ледяной мрак, отчаяние и дикий всепоглощающий страх за жизнь Дэниэля, что такого врагу не пожелаешь. Я даже не чувствовала, как озябла за то время, которое мы шли по тротуару в поисках свободного извозчика. Погода была настолько поганая, что по всем параметрам подходила к моему настроению.
Как ни странно, Перовский, ни разу не выказал мне неудовольствия по поводу того, что я поставила его в неловкое положение и заставила сырым мрачным вечером покинуть теплую и уютную квартиру, и тащится к раненому князю Баринскому. Да, Станислав был джентльменом до мозга костей, и дело было даже не в происхождении, а в его тонкой и чувствительной натуре, словно он был аристократом не по рождению, а по внутреннему ощущению. В экипаже царила тишина, я подавленно смотрела на стекло, испещренное слезинками дождя, мужчина, сидящий напротив, что-то напряженно обдумывал, скрестив руки на груди, а его лицо было покрыто густой таинственной тенью. Тягостные минуты неторопливой поездки по туманному городу казались мне вечностью, которую невозможно пережить. Хотя я понимала, что надо взять себя в руки, ведь все равно особенных чувств я не смогу выказать князю Баринскому. Придется вести себя так, будто я посторонний для него человек. Ведь сегодня мне приходилось играть Софью Перовскую. Эти мысли привели меня в чувство, и теперь мне даже удалось унять озноб, пробирающий до самых костей. О том, что я и Софья были практически идентичными двойниками, мне даже и не пришло в голову, и логических объяснений по этому поводу даже не заготовила.
Экипаж тем временем мягко остановился перед высокими коваными воротами, которые были распахнуты настежь. Широкая аллея, усаженная огромными старыми деревьями, вела к парадному входу большого старинного особняка. Весь парк около дома был окутан белесым туманом, а само здание практически утопало в непроглядной пелене. Дождь уже закончился, но брусчатка все еще была мокрая и скользкая. Кое-где на аллее виднелись лужи, отражавшие хмурое небо свинцового оттенка. Пронзительный сильный ветер безжалостно срывал с деревьев рано пожелтевшие листья и неутомимо гнал по мостовой. Станислав поежился, поплотнее запахнулся в свое скромное пальто, и мы быстрыми шагами пошли по главной аллее.