— Нечего рассказывать, — уклончиво отозвалась я и, чтобы уйти от прямого ответа, протянула руку с зажатыми в ладони Часами Времени.
— Держи, Рома, и храни их как зеницу ока, — немного пафосно сказала, аккуратно передавая другу Часы.
— Все-таки ты согласна, что они работают? — лукаво заметил Рома, заговорщицки подмигивая мне.
— Не то слово как работают, — рассеянно обронила я, поправляя растрепавшиеся волосы.
На его лице было уже выражение несказанного облегчения. Да, Рома был безумно рад тому, что я благополучно вернулась назад, в наше время, и ничегошеньки не изменилось, словно я за эти секунды в ванную сходила, а не побывала в прошлом.
— Ну, вот видишь, — снисходительно улыбнулся мне мой друг. — Не думаю, что ты до сих пор сомневаешься.
За последнее время я так привыкла к высоким прическам, что теперь распущенные волосы ужасно мне мешали и постоянно лезли в лицо. Внезапно вспомнилась Мила, ее веселый и покладистый нрав. В этот момент я осознала, что скучаю за горничной Миллеров, а она так и осталась в позапрошлом веке. Я рассеянно наблюдала, как Рома спрятал в старый сервант Часы Времени и снова уселся рядом с нами на диван. Его выражение лица поменялось и окаменело.
— Сколько ты была по времени в 1881 году? — напрямую спросил друг неожиданно серьезным тоном, в его серых глазах мелькнуло неожиданно холодное выражение, такое знакомое, словно само Время глянуло на меня из глаз Ромки, но если учесть, что мой друг — избранный хранитель Часов, то тут все понятно.
— Два месяца, — робко ответила я.
— Сколько?! — ахнула Машка, зажимая от ужаса рот ладошкой и делая смешные круглые глаза.
— Ты же понимаешь то, что все произошедшее там с тобой нельзя рассказывать, — холодным чужим тоном прошептал Рома, а его светлые глаза стали пустыми глазницами.
Машка в этот момент тихо пискнула и полезла назад, прячась, за мою спину. Я настолько привыкла ко всяким проделкам бестелесной сущности, что даже бровью не повела и продолжала спокойно сидеть, выпрямив спину, словно на светском приеме.
— Понимаю, — прошептала я, чувствуя, как Машка с силой вжимается в мою спину.
— Как жаль, что ты не расскажешь — пролепетала моя неисправимая подруга. — Эля, скажи, что с Ромой?
— Маша, все в порядке, — ровным бесстрастным голосом посоветовала я подруге, и та начала медленно отползать спиной к стенке.
— Это хорошо, что понимаешь, — прошелестело Время, губами Ромки, игнорируя реплики испуганной Машки.
На лице моего друга проступила несколько искусственная улыбка. Да и не мудрено — улыбались лишь губы, а глаза оставались безучастными и холодными. За спиной дернулась Машка, словно она повалилась ничком на диван и вскоре затихла без движений.
— Хочу поблагодарить тебя за то, что безо всяких осложнений вернула Часы Роману Белову и сама вернулась в свое время, — снова зазвенел голос Времени. — Браво! Я в восхищении, Эля. Еще никому не удавалось…
— Не за что, — прошептала я непослушными заиндевевшими губами, а в моей голове билась лишь одна мысль — Дэниэль умер…
— Да, и не вини себя в смерти Дэниэля Баринского, — продолжало Время самым дружеским и участливым тоном. — Так было необходимо. Вскоре ты сама поймешь…
Я буквально захлебывалась захлестнувшими меня противоречивыми чувствами. Радость, облегчение, непереносимая радость утраты — все смешалось в тугой комок эмоций. Хотелось выкрикнуть что-то обидное и колкое, чтобы сделать также больно, как и мне сейчас. От подобного ребячества меня удержала лишь одна здравая мысль — мои потуги будут лишь смешны для Времени. Пришлось усилием воли взять себя в руки.
Ромкино лицо опять улыбнулось мне, и холодный голос пророкотал:
— И еще — твои друзья отключаться на два часика и когда проснуться, то ничего о возможности путешествовать во времени вообще не будут помнить. Часы уже не работают. Приведи-ка себя в порядок и сделай вид, что будто вы наелись и уснули… Прощай, Эля…
— Прощай, Время, — прошелестела я, наблюдая за тем, как Ромка обессилено, словно кукла, упал спиной на диван.
Я оглянулась на друзей. Рома и Маша мирно спали на диване голова к голове, а у меня было все лишь два часа, чтобы сделать так, вроде я и не была в далеком девятнадцатом веке. Жаль, что не смогу написать книгу о своих приключениях в позапрошлом веке и поделиться с потомками своей историей.