Пока Эрика силится повиноваться, я размышляю над своим выбором девайсов для причинения боли и удовольствия. Это всё ей в новинку. Она не готова не то, что к трости, даже к кнуту. Пробегаюсь пальцами по ряду паддлов. Некоторые из них длинные и прямоугольные, некоторые напоминают мне грифельные доски, тогда как другие - покрыты кожей или испещрены отверстиями. Выбираю тот, что обтянут кожей и похож по форме на дырявую ракетку для пинг-понга, и возвращаюсь к постели.
- Этот подойдет, - ударяю себя по ладони, чтобы звук проник в её сознание вместе со словами.
Из-за позы, моему котенку не видно, что же я выбрал. Должно быть, сейчас её разум наполнился чередой возможных картинок. В тишине комнаты я замечаю, как дрожит её тело. Интересно, что она чувствует, лишившись контроля и отдав себя моей воле? Смею предположить, это ошеломляющий коктейль предвкушения, страха и желания. Влага на её бедрах подтверждает мою догадку. Комнату заполняет стойкий запах её возбуждения и эмоций, Эрика извивается в своих оковах. Я без предупреждения забираюсь на кровать и провожу ладонью по её круглой заднице. Она ловит ртом воздух.
- У тебя просто великолепная задница.
Ласкаю тёплую кожу снова и снова. Не останавливаясь, случайно задеваю её жадную киску, и Эрика перестает держать голову, её ничем не сдерживаемые волосы падают на лицо. Она стонет от удовольствия. И в ту же самую секунду я прицеливаюсь и ударяю её паддлом по заду.
- Блять! - кричит она.
В моей руке вибрацией отдается дрожь её тела. На ее ягодице, словно горошины, проступают белые кружочки, идентичные узору на паддле. Не могу устоять перед желанием коснуться их. И стоит мне дотронуться, Эрика дёргается.
- Лежи смирно, котенок. Ты сама это выбрала, помнишь?
- Я н-не... - Она прерывает себя на полуслове. - Да, сэр.
Я не отступаю и снова ударяю её по заднице, поверхность паддла разрумянила её кожу розово-красными узорами по форме кругов. Она поддается боли, дышит глубже. Ее проклятья становятся всхлипами и она плачет.
После серии ударов, она заваливается вперед, падая с приглушенным стоном.
- Остановись.
Наклоняюсь к её ушку и говорю своим самым угрожающим тоном, - У тебя другое стоп-слово. Либо говори его, либо возвращайся в позу на локти и колени. Упадешь ещё раз, и я увеличу наказание.
Жду её ответа. Она молчит, и я слизываю новую порцию слёз. Эрика с силой втягивает воздух. Целую её в щеку, окончательно стирая её сопротивление, и она с дрожью возвращается в требуемую позицию. Еще один поцелуй в щеку и скованные мышцы расслабляются, готовые принять то, что я ей дам.
Удар!
- Благодари меня.
- Спасибо, сэр. - Её голос дрожит.
Отклоняюсь и бью снова.
- С-спасибо, сэр.
Из-за её признаний, криков и краснеющей задницы, мой член уже тверже скалы и истекает блестящей смазкой.
- Вот так, котёнок. Кричи, плачь. Только не двигайся. Никто, кроме меня не слышит, как ты благодарна за наказание. Поэтому мы и здесь.
Удар!
- С-спасибо, сэр, - Её слова едва различимы слуху.
- Почему я это делаю? - спрашиваю.
Удар!
- Спасибо. Я-я не сказала в-вам п-правду, сэр. - Ей сложно говорить через всхлипы.
С каждым ударом она течет всё сильнее. К тому моменту, как ягодицы стали огненно-красными, между её ног было совсем мокро, а лицо покрыто слезами.
Глава 9
Эрика
Блять!
Зад буквально воспламенился. Никогда не чувствовала ничего подобного. И все равно, я отказываюсь говорить стоп-слово. Боюсь, если скажу, он всё прекратит. Не только наказание - как раз этому я была бы рада - а всё, что может случиться потом. Мне нужен Виктор. Внутри. Я никогда в жизни не была так возбуждена.
Жду следующего удара. Сколько их уже было? Не знаю. В доме отдаются эхом звуки нашего дыхания, моих всхлипов и шум крови, бегущей по венам. Пытаюсь вдохнуть, но нос забит, легкие отказывают. Восприятие переполнено ощущениями, но всё, на чем я концентрируюсь, - это удержание позы и вербальная благодарность, хотя дрожат руки и ноги.
Когда удара не последовало, я начинаю думать, что всё кончилось. Я справилась? Справилась с наказанием моего Господина? Теперь можно упасть? Как же мне хочется упасть.
Паддл со стуком валится на пол, этот звук, как последний звоночек, означающий, что я справилась. Ловлю ртом воздух, когда Виктор раздвигает мои чувствительные ягодицы и касается языком лона. Несмотря на боль от его хватки, я не могу сдержать стонов и толкаюсь навстречу его рту, желая заполучить язык глубже. После такого наказания у меня не получается подобрать слова, чтобы описать удовольствие, которое дарит мне его язык. Он слизывает мою влагу, пока я пытаюсь устоять ровно.
- Перевернись.
Я слышу его глубокий голос.
Мои тело и разум потеряли связь, теперь это две разных сущности.
Разум твердит, что всё это неправильно. Он заставляет меня выкрикнуть стоп-слово - муж - и всё прекратить. В свою очередь, тело натянуто сильнее, чем бывало на моей памяти. Внутри еще никогда не было так пусто, так одиноко без мужчины, конкретного мужчины - Виктора Кросса, и там никогда не было так влажно.
Тело побеждает, и я, хватаясь за путы на запястьях, переворачиваюсь на спину.
- Проклятье, - бормочу я, когда моя задница с чувствительной от наказания кожей соприкасается с грубой поверхностью покрывала. Почему я соврала? Он же запретил врать. Постель проминается под его весом.
- Открой глаза.
Я даже не знала, что прикрыла веки, когда подчинилась приказу. Стоя на коленях между моих бесстыдно разведенных ног, прямо передо мной находился Виктор. Он поглаживал ладонью свой член, проходясь пальцами по всей длине, туго натянувшей кожу. На головке блеснула капли смазки, и я тут же подумала о том, что хочу собрать её губами, подарить ему удовольствие, которое не смогла из-за того кляпа.
- Скажи, котёнок, чего ты хочешь?
- Ваш член, сэр.
Слова очень легко соскользнули с языка. Приподнимаю выше колени, подставляя ему свою промежность, показывая её ему. После случившегося, она принадлежит Виктору. Навсегда.
Наклонившись ко мне, поставив предплечья по сторонам от моего лица, Виктор пристально смотрит мне в глаза, молча провоцируя сказать стоп-слово.
Не могу.
Не могу ничего с собой поделать, смотрю на него в ответ и только тогда вспоминаю, что должна отвернуться, подчиниться его воле. И я покоряюсь, мои ресницы опускаются в присутствии этого мужчины, из горла вырывается чувственный всхлип. Сэр проникает в меня и комнату заполняет все больше стонов, от того, как он вторгается и растягивает мое тело. Виктор делает это для себя, но мне тоже приятно.
С каждым проникновением он подталкивает меня к изголовью. Пытаюсь приподнять зад, но не получается из-за того, как он меня берет, владеет, дерёт без жалости. Боль и наслаждение смешиваются, наслаиваясь друг на друга и внутри меня взрывается поток энергии, от силы которого подгибаются пальчики на ногах, а ногти на руках впиваются в ладони. Мне хватило всего несколько глубоких неистовых толчков, чтобы достичь разрядки.
Под полуприкрытыми веками сияют вспышками фейерверки. Я что-то кричу, но не разбираю слов. Мир беспорядочно завращался, а, может, наоборот обрел порядок. Виктор не то, что не остановился, он даже не замедлился, чтобы дать мне насладиться оргазмом. Он делал это не для меня, хотя я ощущала себя центром Вселенной. Он старался для себя, только для себя. И стоило мне осознать этот факт, тело снова пошло по восходящей, и мы оба получили разрядку в чувственном падении.
Он рычит, снова и снова наполняя меня семенем, смешавшимся с моей обильной влагой. Это не конец. Он разворачивает меня, перекручивая в немыслимых позициях.