Мысленно отругав себя за то, что умудрилась в такое неподходящее время притормозить ради банального «потаращиться», Бетани поспешно поднялась на ноги и утянула одно из бархатных одеял с кровати, чтобы замотаться в оное. Хорошенько его закрепив, она приблизилась к Каллену, который стоял у стены и водил пальцами по щели между стеной и дверью.
По пути стараясь не смотреть слишком уж пристально на его мускулистую спину и идеальную задницу. Не то чтобы она за свою жизнь видела так уж много задниц или… что уж там, да ни одной она не видела. Но Бетани инстинктивно знала, что Каллен был счастливым обладателем прекрасного зада, вне зависимости от того, сколько она видела или не видела. Внутри нее всколыхнулось чувство удовлетворенности при мысли, что у нее имелась возможность отчаянно ухватиться за нее, когда она окончательно потерялась в жаркой…
— Видишь это? — Каллен, похоже, не имел ни малейшего понятия о ее развратных мыслях. — Щели почти и нет… тут должна быть стенная панель или нечто подобное, но я не вижу, где бы она могла отделяться. Вдоль этого края двери есть кое-что, что наталкивает меня на мысль о…
— Каллен, — перебила его Бетани, чувствуя головокружение от резко вскинувшегося страха, — что, если это ловушка?
И, что более важно, что, если это не ловушка?
Дверь выглядела богато и хорошо изготовленной, как и все остальное в их маленькой чувственной темнице. Темного, насыщенного цвета древесина, панели с изысканно вырезанными сценами из развратного праздника посреди леса. Бетани покраснела, пока они их изучали, и она была уверена, что щеки Каллена тоже заалели.
— Если это ловушка, мы с ней разберемся, — угрюмо произнес он. — Для нас намного более важно найти выход отсюда и узнать, где мы вообще находимся, — он протянул ладонь к медной ручке, и Бетани не сумела побороть порыва накрыть его ладонь своей до того, как он успел проверить, заперта дверь или нет.
— Не надо, — прошептала она, со стыдом ощущая, как к глазам подступают слезы. — Пожалуйста, Каллен, не открывай ее.
Он хмуро глянул на нее.
— У нас нет времени на игры, Бетани, — ответил он, не разобравшись в ее настроении. — Нам надо узнать, где мы находимся и как вернуться домой.
Она сглотнула, пытаясь сдержать слезы и снова не выставить себя дурой:
— Именно, — еле слышно произнесла она.
Не мог же он быть таким тупым; он ведь мог осознать столь очевидную вещь и не оставлять ее в потемках. Бетани еще сильнее прижала к себе одеяло, мечтая о возможности встретить эту угрозу с достоинством. Желательно полностью одетой, и, возможно, без нескольких сексуальных встреч с мужчиной, который вскоре станет ее тюремщиком.
Несколько мучительно долгих секунд спустя Каллен моргнул, а в глазах его появилось понимание; ему хватило совести смутиться.
— Мисс Хоук, — начал он, но Бетани его перебила:
— Я знаю, что ты обязан выполнять свою работу, и мне жаль, что я тебя атаковала, и мне жаль, что все это произошло, — она махнула рукой назад, в сторону изысканной комнаты. Уже то, что он снова обращался к ей по-официальному, не предвещало ничего хорошего. — Я действительно не знаю, что происходит или кто это сделал, и я бы хотела, чтобы это произошло как угодно по-другому, потому что я очень не хочу идти в Круг, действительно не хочу, и…
— Мисс Хоук, — Каллен снова попытался вклиниться.
— И мне жаль, что тебя затянуло во все это, потому что ты этого не заслужил, и я знаю, что ты не самого высокого мнения обо мне, и хоть я могу сколько угодно желать, чтобы это было иначе, важен сейчас тот факт, что я маг, а ты…
Он резко развернулся на каблуках и схватил ее за плечи, крепко утягивая ее вперед, пока она не прижалась спиной к двери. Бетани открыла рот, чтобы спросить, что он творит, и именно в этот момент Каллен накрыл ее губы своими, сцеловывая слова прямо с ее языка. Какое-то мгновение она вся была напряжена, все еще отчаянно цепляясь в ткань одеяла и удерживая ее достоинство, а потом Каллен мягко провел ладонью вдоль ее шеи, выводя маленькие узоры прямо под ее ухом, все это время продолжая ее целовать.
Бетани вздохнула прямо в поцелуй, готовая от любого неосторожного движения расколоться на тысячу осколков, но Каллен целовал нежно, и еще более нежно касался ее ладонями. Когда она наконец расслабилась, подаваясь навстречу, он отстранился; недалеко, только чтобы хватило места свободно говорить.
========== Часть 12 ==========
— Я не могу пообещать тебе свободу, Бетани, — тихо произнес он, избегая встречаться с ней взглядами, — но я могу пообещать время. Я могу задержать их, но я не могу ничего не делать. Особенно если всплывет, что я знал все это время; если это случится, мы оба пожалеем.
Непролитые слезы жгли Бетани глаза; они снова вернулись к тому, с чего начали. Она не будет плакать, не будет молить о свободе. На это у нее хватало гордости.
— Что ты имеешь в виду под временем? Что, у меня есть… завтра? Неделя? Месяц? Десятилетие?
Каллен улыбнулся с некоторой горечью, продолжая играть с прядью ее волос, накручивая ее на палец:
— Я не могу сказать точно, потому что я не знаю, как долго смогу это скрывать. Это зависит от тебя, раскроешь ты себя при свидетелях или нет, сумеешь ли избежать подозрений. Если ты обречешь себя сама, я ничего не смогу для тебя сделать.
Бетани ощутила, как, вопреки всем ее усилиям, слеза сорвалась с ресниц. Она ненавидела себя за это мгновение слабости.
— Я понимаю, — просипела она, чувствуя, как комната кренится прочь от равновесия. Это ведь было хорошо! Сам рыцарь-капитан знал ее ужасный секрет, и, тем не менее, согласился пока что сохранить его? Она и помыслить не могла о более удачном завершении, даже если бы попыталась! И все же…
…почему ей казалось, будто ее грудную клетку опустошили, почему все, что было ниже плеч, казалось гулкой пустотой? Которая к тому же ныла, как старая рана, мешая дышать, словно все сжалось слишком сильно, словно мышцы, кости и кровь восставали против нее. Все, чего она хотела, это сохранить свободу, не так ли? И вот, она у нее есть! Все, чего она хотела, это возможность убежать домой к матери, к ее глупому брату, и сообщить им, что она в безопасности и им не о чем беспокоиться, что она обо всем позаботилась. Она была свободна!
И все же, все внутри ныло, и Бетани не знала, почему.
Она резко кивнула. В попытках понять не было смысла — ничто в сегодняшнем дне не имело ни малейшего смысла, и с ее стороны было глупо начинать сейчас свои попытки.
— Я… благодарю вас, капитан, — произнесла она. — Я ценю то, как сильно вы таким образом рискуете.
Во взгляде Каллена читались боль и нежность, когда он мягко провел кончиками пальцев по ее щеке. Бетани с трудом подавила дрожь и желание прислониться спиной к двери, запрокинуть голову и открыть ему шею.
— Это… — он запнулся на секунду, сглотнул, — мелочи, — произнес он неуверенно. — Не стоит.
«Ох, Создатель, Бетани, что же ты творишь?» Она осознала, что пялится на губы Каллена и размышляет, будет ли вежливо с ее стороны поцеловать его в благодарность. Если судить по его глазам, она уже испытывала свою удачу, и она знала, что Каллен не будет ради нее вечно игнорировать свои обязанности. Но что поцелуй? Короткий и простой, всего лишь проявление благодарности?
— Если следовать вашей логике, — пробормотала она, прекрасно осознавая, как близко качнулась к его губам, — будет лучше всего, если нас больше не увидят вместе. Никогда.
Каллен кивнул, соглашаясь, и, наверное, Бетани показалось то, как он склонился немного ниже.
— Ни при каких обстоятельствах, — тихо ответил он, продолжая выводить узоры большим пальцем прямо поверх ее пульса. Она содрогнулась.
— Это слишком рискованно, — прошептала Бетани, слегка приподнимаясь на цыпочках, еще немного ближе к нему. Она уже могла ощутить его вкус, его горячее дыхание на своих губах.