— Я должным образом осмотрительна касательно твоих намерений, — сумела она выдавить в надежде, что прозвучала уверенно и так, будто проигнорировала его поддразнивания, но смирилась с тем фактом, что на самом деле голос у нее был весьма запыхавшимся и жаждущим.
— Должным образом осмотрительна, — хмыкнул Каллен; он обхватил ее лицо ладонями, пальцами зарывшись в волосы и отстранившись, чтобы посмотреть на нее. Он поймал ее в ловушку, прижимая ее своим весом, опираясь на руки по обеим сторонам от нее и касаясь ее ладонями… рациональная часть ее разума, становясь все более мизерной с каждой секундой, кричала, что совершенно не должно и не осмотрительно позволять храмовнику удерживать ее подобным образом, и что уже в любой момент он разгадает ее страшную тайну и больше не будет тайных поцелуев, не будет полуобнаженных тел, так великолепно прижимающихся друг к другу. — Ну, возможно, твоя наивность как раз является частью притягательности. Возможно, я хочу не умелую любовницу, а которую смогу вылепить и научить, превратить в такую, которая мне нравится.
Ох.
— Возможно, мысль о том, что я первый услышу твои страстные крики, притягивает меня сильнее, чем тебе кажется, — прошептал он, наклоняясь так, что их носы соприкоснулись. — Возможно, последние несколько дней я не мог перестать думать о тебе, с той самой встречи в Церкви, и, возможно, мысль сделать тебя моей не покидала меня ни на секунду.
О, Создатель.
И он ее поцеловал, мягко поглаживая ее щеки большими пальцами, одновременно с этим полностью лишая ее воздуха, жадно глотая каждый ее вздох, стон и всякий издаваемый ею звук, доводя до невменяемости одним только ртом. Она поерзала и всхлипнула, когда он повторил ее движение, потеревшись бедром между ее ног.
Между поцелуями Бетани сумела поймать момент и, немного переведя дух, поднять тему, которая гуляла у нее в голове:
— Это у тебя привычка такая, ходить и лишать девственниц невинности, что ты так хорошо подкован в данной теме?
— А тебе не нравятся мои текущие усилия? — поддразнил Каллен, слегка прикусив ее за губу, когда она попыталась отвернуться. — Если у тебя есть предложения к усовершенствованию, я весь внимание.
— Вот теперь ты дразнишься, — охнула она, пытаясь нахмуриться, но вместо этого улыбаясь. А потом Каллен поцеловал ее прямо под подбородком, когда она попыталась отстраниться и ох, это было изумительно. Бетани уронила руки на кровать, зарывшись ладонями в простыни, только чтобы он не увидел, до какого накала доводил ее. — Как будто я могу предложить что-то достойное.
— М-м, — выдохнул Каллен, проводя зубами по коже и скользя ниже, по шее и к изгибу ее ключицы. — Как насчет того, чтобы я делал что-нибудь, целовал, касался и все в таком роде, а ты бы говорила, получаешь удовольствие или нет? Интересно, нравится ли тебя вообще такая идея?
Бетани содрогнулась.
— Нравится, — шепотом ответила она, закрывая глаза, когда Каллен снова навис в опасной близости от ее груди.
— Тогда, что бы моя возлюбленная хотела, чтобы я сделал в первую очередь?
— О Создатель, Каллен, — «возлюбленная». Она была чьей-то возлюбленной. Этого хватило, чтобы ей стало трудно дышать, а сама она вцепилась в простыни, сжимая ткань в ладонях. — Я не… не могу сказать, я не знаю что ты хочешь, чтобы я, эм, сделала, и я не знаю что ты…
— Тише, милая, — шепнул он, осторожно целуя ее между грудями, языком прослеживая изящные узоры по ее коже, пока она не начала стонать. — Тебе нравится, не так ли?
— Да, — она дышала шумно и с трудом.
Каллен провел по коже носом, оставляя крошечные почти-поцелуи, от которых Бетани извивалась и отчаянно ловила ртом воздух.
— И тебе понравилось, даже когда я делал это через одежду, так? Возможно, тебе понравится даже сильнее, если я окончательно избавлюсь от этого жуткого куска ткани?
Бетани чувствовала, что дрожит:
— О, Создатель, Каллен, да, да!
Он засмеялся, и вибрации прошили ее насквозь.
— Приятно видеть, что хоть в чем-то ты решительна, дорогая, — он что-то творил, одну ладонь просуну между ней и кроватью, а второй медленно поглаживая по бедру; его хватка усилилась, а потом он…
— Каллен! — взвизгнула она с тревогой, когда он перевернул их, усаживая ее на себя и втягивая в поцелуй — и все это одним слитным движением.
Бетани застонала ему в губы, отвлеченная настолько, что не обращала внимания на его руки у себя на спине. О, она определенно знала, что они там, что пальцы танцевали по ее коже, одновременно щекоча и возбуждая. Но все равно она испытала некоторый шок, когда ткань вокруг груди внезапно ослабла, соскальзывая вниз. Бетани напряглась, тотчас пытаясь втиснуть руки между ними и подхватить блудную повязку, сохранить остатки благопристойности.
Необычное желание в подобной ситуации, но сложно было бороться со старыми привычками. Да и не то чтобы она когда-нибудь до этого была настолько открыта и близка с кем-либо, так что Бетани явно не почувствует себя внезапно комфортно, будучи в чьем-то обществе настолько оголенной.
— Ш-ш, милая, — мурлыкнул Каллен, крепко удерживая ее и не давая ей вырваться. Он целовал ее, пока она снова не расслабилась и не начала издавать тихие звуки прямо ему в губы. Каллен медленно улыбнулся. — Ты ведь правда не вспомнила сейчас о застенчивости? После того, как перед этим вела себя очень непослушно, забавляясь с моим членом?
Подобное слово, звучавшее из уст кого-то вроде Рыцаря-капитана, все еще вызывало шок; храмовники были пугающими, суровыми и свирепыми мужчинами и женщинами, но никак не мужчинами с ловкими ладонями и вульгарными речами.
— Каллен, — прошептала Бетани, моля его о чем-то… хотя она сама не вполне понимала, о чем она просила.
Его язык играл с ее, и этот танец опьянял.
— Предлагаю сделку, — сумел он выдавить, и звучал он и сам достаточно запыхавшимся. — Дай мне снять ее с тебя, и обещаю, я позволю тебе меня развернуть. Тебя как, устраивает, Бетани?
Ее тело, казалось, больше ей не принадлежало, пропитанное жаром и искрами, оно отчаянно жаждало вещей, о которых Бетани имела лишь смутное представление.
— Развернуть тебя? — с трудом выдавила она.
Каллен на секунду отстранился, все еще удерживая ее одной рукой за талию, а второй мягко коснулся ее щеки, заправив прядь за ухо. Что-то плескалось в его глазах, что-то, говорившее о нежности вместо обычной похоти, что-то, от чего у Бетани сперло воздух в груди.
— Если ты позаботишься вспомнить, дорогая Бетани, — протянул Каллен, улыбаясь в ответ на дрожь, прошившую ее насквозь, — я весьма удобно обвязан ярко-красным бантом. И я буду более чем счастлив, если ты его развяжешь, поскольку потом мы сможем определиться, кому же кончать со всем этим.
— Кому же кончать?.. — повторила она, полностью оторопев от одной только картинки, появившейся у нее в голове.
Его улыбка обрела хищные очертания.
— Разумеется, тебе, Бетани.
========== Часть 5 ==========
Словам потребовалось некоторое время, чтобы обрести смысл, и стоило пониманию снизойти на нее, Бетани ощутила, как горят ее щеки. Она попросту потеряла дар речи, беззвучно открывая и закрывая рот в попытке придумать достойный ответ… или вообще хоть какой-нибудь.
Каллен воспользовался ее безмолвием, вжимая в себя и жарко целуя; она не сопротивлялась, когда он уложил ее обратно на простынь, а сам навис сверху. Бетани почувствовала, как он стянул повязку с ее груди, и застонала, впервые ощутив касание голой кожи к коже, а от той шершавости, с которой его тело соприкасалось с ее сосками, она цеплялась за Каллена и ловила ртом воздух.
Его ладони, казалось, не в силах были остановиться, словно его сжигало настойчивое желание продолжать касаться ее и исследовать.