Мужчина кивнул, словно говоря, что запомнил, и снова обратился к девушке:
– Через пять минут твой брат будет здесь. Мне стоит сообщить Фонгу, что его ученица облажалась?
– Ты не посмеешь!.. – казалось, что побледнеть ещё сильнее нельзя, но Кимико успешно справлялась с этим заданием.
– Может быть. А может и не быть. Теперь ты должна мне. Дважды, – бросил Реборн вместо прощания. – Савада, мы уходим.
Тсуна почёл за лучшее молча повиноваться, ближе придвинувшись к киллеру. Но Кимико словно не чувствовала опасности:
– Очень хорошо, Реборн. Но Тсунаёши-кун всё ещё должен мне свидание, раз это сорвалось.
Почему-то под взглядом двойника репетитора парню стало не по себе. Вытащив телефон, он попытался было его разблокировать, но пальцы в очередной раз за сегодняшний вечер подвели хозяина.
– Реборн, – протянул Тсуна свой телефон, – ты не мог бы разблокировать его и сказать, сколько времени прошло с момента запуска таймера?
Мужчина обжёг его взглядом, но просьбу выполнил:
– Один час семнадцать минут.
Савада мягко улыбнулся, забрав телефон и продемонстрировав экран девушке:
– Простите, Кимико-сан, но вы проиграли. Надеюсь, вы не забудете о нашем договоре.
Реборн хмыкнул и, положив руку на плечо Тсуне, подтолкнул вперёд:
– Закончил? Идём.
Кимико молча проводила их взглядом.
========== 11. ==========
– Что бы ты ни подумал, это совершенно точно не то, что тебе показалось.
Молчание затягивалось и становилось угрожающим.
– Я ничего ей не сказал. Кимико просто увидела меня, когда я был на полпути из офиса Дзейтиро в гостиницу, – зашёл с другой стороны Савада.
И снова мимо.
Тсуна покорно позволял тащить себя по направлению к их временному убежищу. Кстати, не первому за всё это время. А то долго задерживаться в одном и том же лав-отеле было бы слишком подозрительно, учитывая, что обычно там останавливались на сутки максимум.
Тащили в нужном направлении его, к слову, довольно аккуратно – чужая ладонь обхватила руку чуть выше локтя, крепко, чтобы не дать возможности сбежать, но не болезненно. В общем, в случае Реборна и Тсуны можно сказать, что даже бережно.
– И почему я вообще перед тобой оправдываюсь? – вздохнул Тсуна.
– Вот и мне это интересно, – впервые с момента ухода с той злополучной стоянки заговорил Реборн, быстрым шагом пересекая холл. Видимо, территорию гостиницы он считал относительно безопасной для таких разговоров. Савада вынужденно следовал за ним. Не то чтобы он попытался сбежать, но разница в росте делала такой способ перемещения не слишком удобным.
Отпустили его только в номере: Реборн повернулся и закрыл дверь, несколько раз провернув ключ. Тсуна сглотнул – по его мнению, это не предвещало ничего хорошего.
– Испытываешь муки совести? – иронично поинтересовался киллер, наблюдая за душевными метаниями парня, слишком ясно отражающимися на лице.
– Эм… нет?
Мужчина фыркнул:
– Это был вопрос или всё-таки утверждение?
– Определённо утверждение. За что бы мне чувствовать себя виноватым? – тем не менее, мерзкое чувство где-то в груди больше всего было похоже именно на вину.
«Я не должен чувствовать себя виноватым. Я ничего плохого не сделал. И, вообще, все проблемы – от Реборна! Это он постоянно втравливает меня в неприятности», – короткая мантра не особо помогла. Чувство вины часто бывает весьма и весьма нерациональным, а ситуация, в которой оказался Тсуна, при взгляде со стороны выглядела очень неоднозначно. И хотя сам парень знал, что ни в чём не виноват (разве что только в том, что всю жизнь был полным неудачником), избавиться от неловкости никак не удавалось.
Больше всего это напоминало тот период, когда репетитор исчез, попав в Десятилетнее будущее. Тогда Тсунаёши тоже не понимал, почему он волнуется об источнике своих проблем, даже не хотел признавать поначалу, что чувство тревоги вызвано не переживаниями о возможных каверзах репетитора, а беспокойством за него. И только увидев живого и невредимого Реборна, пусть и в странном костюмчике (как будто для него это было чем-то новым), Савада почувствовал облегчение.
– Хорошо, – Реборн, помедлив, кивнул. – Значит, этот вопрос мы пока отложим и перейдём к более важному. Что с руками?
«Плохая тема для разговора!»
– Ничего?
– Ты совершенно не умеешь врать, – заключил мужчина. – И почему я вообще решил, что ты можешь быть шпионом?
– Счёл меня слишком подозрительным? – рискуя нарваться, невинным тоном предположил Савада.
– Точно, – согласился Реборн, прожигая Тсуну взглядом. Парень уставился в окно, всем своим видом показывая, что вообще не понимает, о чём речь. Реборн вздохнул: – Ты ведь понимаешь, что я в любой момент могу просто снять эти бинты и понять, что произошло, и без твоих ответов? Не пойму, почему я вообще до сих пор с тобой вожусь?
Настала очередь Тсуны ухмыляться ему в ответ:
– Я бы тоже хотел это знать.
Он и сам не смог бы объяснить, почему так упорствует в нежелании рассказывать правду Реборну. К тому же, обезболивающее, которое дал ему врач, давно перестало действовать, и руки снова болели, будто он сунул их в кипяток – или в Пламя. По-хорошему, стоило объясниться с временным «напарником» и пойти отдыхать – день и без того был слишком долгим. В то, что мужчина захочет ему помочь, Тсуна не верил: репетитор никогда не лечил его с помощью Пламени, считая, что это будет неплохим стимулом для того, чтобы не подставляться в будущем.
– Итак, даю тебе вторую попытку ответить на мой вопрос, прежде чем я выполню свою угрозу, – не дал сбить себя с толку киллер. – Что произошло?
Опыт подсказывал, что лучше ответить. Конечно, Реборн этого мира вряд ли заставит его проходить какую-нибудь жуткую тренировку, но, честно говоря, тем хуже для Тсуны – в фантазии что репетитору, что его двойнику не откажешь и предсказать, как именно он будет выпытывать то, что хочет узнать, совершенно невозможно. А он устал, чувствует себя совершенно разбитым и мечтает поспать, чтобы хоть на какое-то время не чувствовать боль.
– Это ожог. От Пламени. Моего.
От подозрительного взгляда Тсуна поёжился.
– Ожог, – повторил мужчина. – Ожог собственным Пламенем. Притом, что я видел, на что ты способен и каков твой контроль. Савада. Что ты сделал?
– Пытался уйти от предполагаемой погони, – сглотнув, признался парень. Идея признаться вдруг перестала казаться столь привлекательной.
– Очень хорошо, – процедил киллер, медленно надвигаясь на него и сверкая глазами. Тсуна против воли попятился назад – до того жутко и внушительно выглядел Реборн. – И почему я узнаю об этом только сейчас? Что там произошло? Тебя кто-то заметил, и ты подрался? Этот человек жив, или ты всё-таки додумался избавиться от свидетеля и трупа?
– Эй, погоди! Всё было совсем не так! Меня никто не видел, наоборот, я и решился на это, чтобы не попасться никому на глаза!
– Решился на что? – страшным тоном спросил киллер.
Однако Тсуна замялся. Его репетитор, конечно, видел своего ученика в самых разных нелепых ситуациях, но признаваться этому Реборну почему-то было стыдно и неловко. Тсуне очень не хотелось выглядеть в его глазах полным идиотом.
– Ну…
– Савада, – прозвучало угрожающе, – не зли меня.
– Я вылез в окно туалета на четырнадцатом этаже, – зажмурившись, протараторил парень.
В номере стало тихо.
Реборн просканировал Тсуну взглядом, подмечая залёгшие под глазами тени, усталый вид и какую-то обречённость в позе. Приподнял бровь, сообразив, что открывать глаза парень, похоже, не собирается. И вполне миролюбиво поинтересовался:
– Так откуда тогда ожоги, и почему ты всё ещё жив?
Савада открыл один глаз и, убедившись, что Реборн вроде как не злится и не спешит смеяться, ответил:
– Я пролетел над городом с помощью Пламени.
– Сам? Без дополнительных приспособлений, на чистом Пламени?