– Ну, да, – Тсуна пожал плечами.
– Интересно, – пробормотал мужчина. С одной стороны, он прекрасно понимал, почему Тсунаёши не решался признаться в совершённом. С другой стороны, интуиция и реакция мальчишки говорили, что причины его молчания совсем не те, по которым промолчал бы сам киллер.
Он окинул начинающего дрожать парня очередным внимательным взглядом. Судя по всему, его состояние ухудшалось, но, тем не менее, он стоял здесь и позволял Реборну себя допрашивать.
По собранным киллером данным Саваду Тсунаёши никак нельзя было назвать человеком, способным вынести усталость и боль. Скорее, того Саваду Тсунаёши следовало назвать нытиком и слабаком. Впрочем, досье с самых первых строк ничего не говорило о настоящей личности парня, лишь вводя в заблуждение. И если оно хоть когда-то было истинным, хотелось бы знать, кто настолько поработал над парнем, что вылепил из него нечто совершенно иное?
– Сядь, – велел мужчина и, когда Савада повиновался, не удержался от хмыка. – Вытяни руки вперёд.
Ему было любопытно, понимает ли парень, что сейчас происходит. Тсунаёши выполнял его указания без лишних вопросов и сомнений, не желая скрывать или не понимая, что демонстрирует этим своё доверие. Да, он опасался Реборна, но не боялся, как должен был. Если уж на то пошло, от Кимико он явно ждал больших неприятностей – просто смешно, ведь разница между любимой папиной дочкой, избалованной и привыкшей получать всё, что захочет, и лучшим киллером мира была несопоставима.
Учитывая, как они познакомились, такая реакция не укладывалась ни в какие рамки, не имела логического объяснения – пусть даже этим объяснением будет психическое отклонение. Но тем интереснее. Реборн любил тайны и адреналин. Что ж, Савада весь состоял из противоречий и предсказать его реакцию было нелегко, а уж понять мотивы – сложнее вдвойне. Разговоры с ним держали в напряжении и заставляли сердце стучать быстрее, а мозг – напрягаться в поисках двойного, тройного дна.
Тсунаёши был опасен, но, похоже, сам не осознавал, насколько впечатляющими были его умения. Этому могло быть несколько объяснений: заниженная самооценка (вряд ли), стремление к идеалу, когда все остальные собственные достижения кажутся незначительными, и особенности воспитания того, кто взялся учить Саваду. Интересно, понимал ли мальчишка вообще, как мало людей может использовать Пламя для полётов? Тем более без дополнительных приспособлений? Знал ли, насколько необычной была реакция Леона на него – единственного человека, которому позволялось гладить хамелеона и к которому Леон сам стремился быть ближе? Догадывался ли, наконец, с каким наслаждением сам Реборн убил придурков, наставивших пистолет на него с Кимико, – и отнюдь не из-за девчонки Хибари?
Киллер прекрасно видел, с кем имеет дело: Тсунаёши не был ни слабым, ни наивным, не был гражданским, как бы ни пытался притвориться им. По каким-то причинам он позволял Реборну командовать собой, но мужчина был уверен, что если задеть Саваду за живое, тот отбросит маску, превращаясь в молодого хищника. Поэтому сейчас Реборну было очень интересно, как далеко Тсунаёши позволит ему зайти и насколько сильно он всё-таки ему доверяет. Собственно, проверкой границ этого доверия киллер и занимался всё время с момента осознания собственной исключительности для Тсуны.
Мужчина опустился рядом с креслом на колени и принялся осторожно срезать бинты. Только тогда Савада спросил с запоздалой тревогой, прорвавшейся сквозь усталость:
– Что ты собираешься делать?
– Разумеется, пытать тебя и мстить за всё хорошее, пока Леон не видит, – усмехнулся мужчина, пряча почерневшую кисть левой руки мальчишки в своих ладонях. – Не сопротивляйся.
– Что ты имеешь в… Ау! – Тсуна дёрнулся было, но усилием воли заставил себя не вырывать руку. Было горячо, и после того, как руки обуглились от собственного Пламени, терпеть даже целительное тепло Солнца было невыносимо. С повреждениями от Пламени не могли сравниться ни пулевые ранения, ни раны, нанесённые холодным оружием. Но постепенно боль стала уходить, и парень сумел расслабить напряжённые мышцы. – Поразительно, – пробормотал он больше для себя, подразумевая всю эту ситуацию. Он не мог бы представить, что увидит репетитора перед собой на коленях даже в самом нелепом сне. То, что лучший киллер (с огромным самомнением и болезненной гордостью) сделает это в реальности, да ещё и начнёт его лечить… – Кажется, я начал видеть галлюцинации от усталости.
– Вторую руку, – велел Реборн, никак не комментируя услышанное. С его точки зрения, всё было логично и понятно – ведь сам Тсунаёши дважды оказывал ему подобную услугу.
Савада молча наблюдал за отсветами золотого Пламени в чёрных глазах, и только морщинка между бровей выдавала, насколько ему сейчас больно.
– Ну вот, – заключил мужчина, проведя пальцем по молодой, нежной коже, – теперь всё в порядке.
Тсуна прерывисто вздохнул – после лечения и восстановления тканей, кожа была слишком чувствительна, а жест, несмотря на видимую простоту, вышёл каким-то слишком интимным.
– Да, – хрипловато согласился он, отводя взгляд и отчего-то смущаясь, – Спасибо, Реборн.
В чёрных глазах мелькнул лукавый огонёк. Мужчина легко поднялся с пола, опёрся руками о подлокотники кресла, на котором сидел парень, в очередной раз вторгаясь в личное пространство и не давая сбежать.
– Пожалуйста, Тсунаёши, – прошептал он на ухо стремительно краснеющему парню и отстранился, оставляя растерянного Саваду.
========== 12. ==========
не бечено
Тсуна брёл в окружении тумана, окрашенного во все цвета радуги. Он не мог бы сказать даже себе, как здесь оказался, но сейчас такие мелочи казались неважными. Он всё шёл и шёл, а туман (или всё-таки дым, но без запаха гари?) становился гуще, пока в конце этого подозрительного тоннеля не показалась смутно знакомая фигура.
– Ну, здравствуй, Никчёмный ученик, – заявил этот человек, приподнимая шляпу.
– Реборн…
Тсунаёши пристально вглядывался в такое знакомое лицо. Это был Реборн его мира. Совершенно точно, не было никакой возможности перепутать этого человека с его двойником из нового мира Тсуны: черты лица словно резче, немного грубее, в эмоциях скорее насмешка, чем то почти дружеское подтрунивание, которое установилось в отношениях между Тсуной и его как бы напарником. Но самое главное – взгляд. Вот сейчас, имея возможность сравнить, Тсуна вдруг смутно ощутил то, что пыталась донести до него Кимико, то, во что он просто не хотел верить. Ведь не могло же быть так, что эгоистичный, самовлюблённый киллер за столь короткое время почувствовал к обычному студенту… что? Приязнь? Интерес? Жажду обладания? Или то дурацкое слово, что сейчас упорно лезло в голову и совершенно точно не может быть про Реборна?
– Нагляделся? – язвительно уточнил репетитор, прерывая паузу. – Я пришёл забрать тебя, ученик. Ты же не думал, что сможешь избежать ответственности за Семью в другом мире? Это было бы очень неосмотрительно с твоей стороны, учитывая, что я дал обещание сделать из тебя босса.
– Да вообще-то, – пробормотал ошарашенный этой тирадой Тсунаёши, взлохмачивая волосы, – именно так я и думал, когда вы не нашли меня после нескольких лет. Почему именно сейчас?
Реборн поправил шляпу, скрывая в тени глаза.
– Что ты выжил, ещё нужно было догадаться. Благо, нашёлся человек, который невольно дал мне подсказку. А потом… Джессо мне немного задолжал тем, что потакал выходкам твоих Хранителей, так что я сумел привлечь его к исследованиям Верде.
– А Верде тебе тоже что-то должен? – повинуясь интуиции, спросил Тсуна, хотя больше всего хотелось узнать, что учудили ребята и Джессо, если репетитор смог шантажировать этим Бьякурана, и кто мог выдать, что Тсуна выжил. Не Кавахира же?
– Раньше не был, – оскалился Реборн, и это лучше всего сказало Саваде, сколько усилий тот приложил ради этой встречи. Но…
– Разве у Вонголы нет сейчас босса? – осторожно начал Тсуна, тщательно подбирая слова. Он был благодарен, правда, был, однако в этом мире оставалась одинокая Савада Нана, которая могла не пережить исчезновение или смерть сына. В этом мире был… человек, с которым нужно было срочно выяснить отношения в свете новых открытий. Однако репетитор был упрям, и если брался за что-то, предпочитал доводить дело до конца. Иногда (почти всегда, конечно же) силой. – Не думай, что я не ценю столь… поразительных свершений, но как этот человек отреагирует на моё появление?