Стало по-настоящему страшно. Со своего места мне было не видно, кто находится в палате и я решилась посмотреть в лицо умирающему. О том, что человек умирает, у меня не было сомнений. С замиранием сердца я приблизилась к кровати и увидела незнакомую мне женщину. Она лежала с закрытыми глазами, болезненная серость лица, впалые щёки и чётко выступающие скулы, говорили о тяжелом состоянии больной. Её грудь мерно взымалась, послушная аппарату, заставляющему организм дышать. «Кто ты и как тебе помочь?»- хотелось крикнуть, но язык не повиновался мне. Опять, как и прежде, в своих видениях я была бестелесной. Покружив по палате в поисках хоть какой-то зацепки я не нашла ничего, что подсказало бы мне, кто эта безмолвная женщина и как уберечь её от приближающейся смерти. В том, что у мнея, есть шанс её спасти, сомнений не было. Если я здесь и вижу это, значить ещё есть шанс спасти. Только вот как? Надо было всё как следует рассмотреть, чтобы потом постараться найти зацепку, раз она не столь очевидна, как хотелось бы. Взгляд скользит по окну, занавешенному безликой стираной-перестиранной занавеской, спускается по стене к кровати, охватывает женщину, её руку, уже синюю от вливаемых лекарств, отмечает находящуюся рядом тумбочку с упаковками лекарств, небрежно разбросанных по ней, штатив с капельницей, аппаратуру жизнеобеспечения, мигающую разноцветными лампочками. «Какие красивые лампочки и как ярко они мигают в этой скучной комнате», - подумалось мне.
В этой гнетущей тишине, с равномерным шумом работающего аппарата искусственной вентиляции легких, только лампочки казались чем-то живым. Именно они дарили надежду и вселяли уверенность в то, что возможно, всё ещё будет хорошо. Лампочки…
Я резко вынырнула из видения. За окном туман почти рассеялся. Утро вступило в свои права. Входная дверь тихо щелкнула – это папа вернулся с пробежки. Сейчас он пойдёт в душ, потом в спальню, будить маму и появится на кухне уже в галстуке и костюме, готовый после завтрака ехать на работу. Начиналась новая рабочая неделя. Всё было как обычно, но что-то меня смущало. Понять бы ещё что?! Я не спеша обвела глазами пространство вокруг себя и с удивлением увидела, что за кухонным столом, прямо напротив меня сидит совершенно бледная Янка. На соседнем стуле, не сводя с меня сосредоточенного взгляда, сидит Арни, а себя я с удивлением обнаружила сидящей на руках у Одина, крепко сжимая его волосы в кулаке. Несколько раз моргнув я постаралась сосредоточиться и вспомнить о чём-то очень важном. Вглядываясь в глаза сидящих напротив меня людей, я не могла понять, что я упустила из виду. Какая-то мысль беспокойно пульсировала в голове, заставляя искать в памяти то, что потерялось.
В кухню вошла мама и, щёлкнув включателем, зажгла верхний свет.
- Всем, доброе утро!- приветливо сказала она.
- Доброе, - почти хором ответили сидящие за столом, не прекращая на меня таращится.
Я повернула к маме лицо и, улыбнувшись вялой, почти безжизненной улыбкой сказала: «Привет, мам! Выключи, пожалуйста, свет. Лампочки такие яркие, что больно глазам». На последнем слове я вспомнила, что меня тревожило – лампочки в больнице и умирающая женщина. Ей же нужна моя помощь! Что ж я тут расселась.
Мама послушно щёлкнула включателем обратно. Мир погрузился в привычную полутьму, а я попыталась быстро слезть с колен, получилось неуклюже, но думать об этом было уже некогда.
- Всем пока, - кинула я, направляясь в свою комнату.