Я кивнула и попросила: «Сфотографируй мой рисунок. Тот, который последний. Самый чёткий». Янка кивнула. Сделала несколько снимков и передала мне телефон с набранным уже номером. В трубке послышались длинные гудки, а затем очень раздраженное «Да!»
- Вова, - начала я.
- Только не говори мне, что ты никуда не едешь, - буквально прорычал парень. - Что слишком весело вчера в клубе погуляла?
Несмотря на страшную усталость, у меня брови поползли на лоб. Вот скажите мне, откуда он про клуб знает?! Но сейчас было не до этого.
- Вова, - опять попыталась я, - ты только не кричи.
В трубке так зло сопели, что сомнений в отношении ко мне Слона не было совершенно. Где-то по краешку сознания мелькнула мыслишка: «Вот промолчу, и будешь потом знать», но я отогнала её как совершенно не мою.
- Вова, - я глубоко через силу вздохнула и выпалила, - у тебя нет, случайно знакомой женщины в реанимации?
На секунду повисло молчание, а потом раздался рёв: «Что?»
- Не перебивай меня, - решилась я поскорее всё высказать и закончить этот разговор. - Мне было видение. Не удивляйся. У меня редко, но такое бывает. Я никому ничего не говорю об этом, но то, что я увидела, вероятно, как-то касается тебя.
На том конце трубки было тихо.
- Женщина, которую я увидела, подключена к системе жизнеобеспечения. Там всё время моргают лампочки. Эта женщина в большой опасности. Если лампочки погаснут хоть на мгновение, она умрёт. Ты слышишь меня?
- Да, - безжизненным голосом ответили мне на том конце трубки, - непонятно только почему ты решила, что это как-то касается меня.
- Я пришлю тебе рисунок того, что мне привиделось, - ответила я, - если это тебя не касается, просто забудь. Я не знаю эту женщину, никогда её не видела и не могу ей помочь, кроме как попытаться найти того, кому предназначалась эта информация.
- Высылай, - бросил Слон и отключился.
На разговор с Вовкой ушли последние силы. Я упала в приступ, как летом падаю в прохладные воды реки, рискуя захлебнуться Болью, как водой, или потеряться в ней, утонуть и никогда уже не вернуться.
Сильные руки легко подняли меня с пола, на котором я практически лежала, и бережно перенесли на кровать.
- Что с ней? – услышала я из глубин своей Боли чей-то голос.
- Приступ, - обеспокоено ответил мамин голос. - Вам лучше уйти. Сейчас ей может стать ещё хуже, и ваше присутствие будет совершенно не уместным.
- Может, нужна помощь? Вызвать Скорую? – услышала я смутно знакомый голос, стремительно проваливаясь в Никуда.
Что ему ответили, я уже не слышала. Боль, которая накатывала на меня мелкими волнами, подхватила, закружила в своём водовороте, не давая вырваться, хоть на мгновение и прийти в себя. Темно. Боль в черно-красных одеждах танцует Чачу на огромном барабане, подкидывая в воздух моё безвольное тело. Я ощущаю себя маракасами, которыми отбивают ритм в этом адском танце. Горящие глаза Боли заглядывают в самую душу и пытливо всматриваясь, спрашивают: « И что? Стоило оно того? Чужая женщина, чужая жизнь, которую ты пытаешься спасти и твоя собственная Боль. Ты ведь даже не знаешь, нужна ли ей эта жизнь. Возможно, она давно звала и давно ждала Смерть, а ты, своим вмешательством, рушишь её планы и надежды».
Я не могу открыть глаза и не могу пошевелить рукой или даже пальцем, я могу только ощущать и понимать. И я понимаю, что всё сделала верно. Эта жизнь очень нужна женщине, за которую я сейчас получаю свою порцию боли. Ничего нельзя сделать, не нарушив равновесия. За каждым действием следует его последствия. За всё наступает расплата. И сейчас я плачу за, возможно, чью-то спасённую жизнь, чьё-то счастье видеть родные глаза, чьи-то сбывшиеся надежды и услышанные молитвы. «Я не Бог что бы решать, кому жить, а кому уже хватит, - проносились в моей голове мысли в ответ на обвинения Боли, - но у него нет других рук, кроме наших. И подставляя свои руки, я творю волю Его».
Меня продолжает кружить в бесконечном круговороте темной воды. Я не сопротивляюсь, принимая свою беспомощность перед стихией. «Делай, что должно и будь, что будет», - вертится у меня в голове. Кажется, меня мутит. Не пойму только, в какой реальности это происходит. Желудок сжимается в страшных судорогах. Я не кричу, экономя силы. «Всё проходит, - слышу я издалека мамин голос, - пройдёт и это». Меня подхватывает волна и с силой выбрасывает на поверхность. «О, какое счастье, - проносится в голове шальная мысль, - я могу дышать!» Ещё немного, моё тело безвольно качается на волнах. Безвременье отступает, выпуская меня из своих цепких объятий.