Я – это снова я. Перед тем как совсем покинуть Межмирье перед моими глазами встает наша кухня-гостиная, в которой я вижу Арни – его взгляд полон сожаления и раскаянья, Лисёнка, виновато опустившего голову и отводящего взгляд, и Одина. Его – глаза смотрят, как будто прожигают насквозь, а снисходительная ухмылка, только подчёркивает циничное выражение лица. Таким взглядом жертве даруют жизнь, предварительно ее, унизив и растоптав.
- Нет, - кричу я, и выхожу из транса.
- Шурочка, - шепчет мама, успокаивающе поглаживая меня по лицу, - девочка моя, всё хорошо. Всё уже хорошо.
- Мама, - вздыхаю я, - я вернулась.
Я стараюсь сесть на кровати, но тело ещё не послушно мне. Мама помогает, усаживает в подушках и заботливо укутывает пледом.
- Сколько времени, - чуть хрипло спрашиваю я.
- Около шести вечера. Ты сегодня долго, - отвечает мама.
- Мне было очень плохо? – спрашиваю я.
- Не помнишь? – уточняет мама. И на мой отрицательный кивок головы говорит, - очень. Ты долго не приходила в себя. То горела, то наоборот, остывала до синевы на руках и ногах. Потом тебя тошнило, и ты рвала. Неужели не помнишь?
- Нет, - ответила я и, помолчав, добавила еле слышно, - мама мне кажется, было, видение.
- Опять, - всполошилась мама, - когда?
- Там, когда я уже выходила из этого состояния, - сказала я, всё ещё раздумывая над увиденным.
- Кто? – спросила мама.
- Я, - ответила я.
Мама приподняла брови в немом вопросе, и я не стала её разубеждать, только обронила, - или не я, но со мной связанно.
- Дать тетрадь? – уточнила моя всё понимающая мама.
- Давай попробую. Может, что и получится, - попросила я.
Слабость была ещё очень сильной, но не безнадёжной как перед приступом.
Мама принесла карандаш и тетрадку.
- Вова звонил, - тихо сказала она.
Я посмотрела на неё, ожидая продолжения. Тратить силы на разговор совершенно не хотелось.
- Сказал, что теперь он твой должник, - ответила мама, - они долго боролись за её жизнь. Ты была права. Лампочки. Аппарат был неисправен. Его успели заменить, но не отключили, как произошло замыкание, и он вспыхнул. Если бы не ты и настойчивость Вовы, он сегодня стал бы сиротой.
- Эта женщина? – я не договорила, и мама, поняв меня с полуслова, ответила: «Это его мама. Она уже долго лежит в коме. Врачи предлагают отключить аппарат жизнеобеспечения. Вова платит сумасшедшие деньги за её там нахождение. Всё надеется, что она выкарабкается, - мама тепло улыбнулась мне, поднося мою руку к лицу и касаясь своей щекой моей ладошки. – Теперь он в этом уверен».
Я на секунду прикрыла глаза, принимая правильность его выводов. Если б она должна была уйти, ушла бы сегодня. Лучшего предлога трудно найти. Вовкина мама обязательно поправится. Для меня, как и для него, теперь это было очевидно. Пришло понимание такого длительного приступа и моей нескончаемой боли. Вовка сражался за жизнь своей мамы в этом мире, а я там, по ту сторону реальности. Что ж, можно себя поздравить. Сегодня победа оказалась за нами. Непонятно только, что я увидела, возвращаясь назад.
Полусидя на постели, опираясь спиной о спинку кровати, я делала неясные наброски в тетради, силясь вспомнить своё видение и расшифровать его. Опасности жизни или здоровью я не ощущала. Линии ложились плавно, превращаясь в знакомые силуэты. Мама тихо сидела на краешке моей кровати, не желая привлекать к себе внимание, но и не спеша покинуть меня. Я сосредоточенно выводила на листах лица парней, старая как можно точнее передать их выражение. Вот Лисёнок, вот Арни. С Одином долго не выходило. Карандаш спотыкался о колючий взгляд парня, не желая передавать холодность глаз и циничность улыбки. На третий раз, рисунок стал получаться. Еще несколько портретов и на последнем парень был точь в точь как из видения. Теперь все вместе. Вспомнить, кто, где находится. Положение тел в пространстве, рук, ног, голов, их зажатость или наоборот раскованность. Теперь я. Оказалось, очень важно вспомнить и нарисовать себя. Получалось с трудом. Ещё сложнее, чем рисовала Одина, теперь я трудилась над собой. Сложно вспомнить выражение лица, если ты его не видел, а только ощущал. Пришлось напрячься и постараться повторить всё пред небольшим зеркалом, принесённым мамой из своей комнаты. Я вглядывалась в своё отражение, переживая заново то, что ощущала там, на границе миров. Раньше мои видения никогда не касались меня лично. Я или видела события со стороны, что,как правило, и происходило, или вмешивалась в происходящее, как вышло с Олегом. Себя я никогда не видела, а только ощущала своё присутствие там. В этот раз всё было по-другому. Впервые, я сама себя видела со стороны и получала видение, еще не придя в себя после предыдущего. Это было странно и заставляло серьёзно подумать над полученной информацией. Я любила сложные логические задачи с небольшими подсказкамипо ходу их разрешения. Мы с отцом практиковали такое время провождения, придумывая друг другу многоходовые комбинации. Сегодняшний день напоминал мне такой же ребус.