- Обязательно передам, - услышала я голос тёти Наташи и дверцы лифта стали закрываться.
- Выздоравливайте, - прокричала я в, практически уже захлопнувшиеся, двери.
Что мне ответила мама близнецов, я не услышала. Лифт, с грохотом усталого механизма, повёз меня на первый этаж. Я не позволяла себе думать о том, что парень из моего видения может опять попасть в лапы ведьмы. Я очень спешила.
Выскочив из подъезда, я стала озираться по сторонам. Предметом моих поисков было достаточно освещённое место, где бы я могла присесть, и где бы мне никто не мешал. Голова больше не кружилась, но я точно знала, что это ненадолго. Через несколько минут навалится усталость, голову, словно обручем сожмет от боли, меня будет знобить, и тошнить, а главное что у меня начнут труситься руки. Вот это было не допустимо.
Присев на лавочку под самым фонарём, я достала блокнот и простую шариковую ручку. Ничего другого под рукой не оказалось. Не медля больше не секунды, я принялась пока только схематично набрасывать рисунок своего видения. Вот появился силуэт рыцаря, вот ведьма тянет к нему свою костлявую руку, вот раскидистые лапы елей, а вот самое главное мой голос – молнией разрезавший пространство и, теперь уже навсегда, отделивший рыцаря от ведьмы непреодолимой чертой разлома.
Часть 2.1
Часть 2.1
«- Не ходи туда, там тебя ждут неприятности.
- Ну как же туда не ходить? Они же ждут!»
Котенок по имени Гав
О мистической силе своих рисунков я узнала абсолютно случайно и никогда не пренебрегала этими знаниями. Так, основное я нарисовала. Прислушалась к себе. Голова болит, но еще терпимо, к горлу подкатывает тошнотворный ком. Сглотнула. Ура! Время еще есть. Теперь, пока руки еще не трясутся нужно добавить детали. Чем больше деталей, тем сильней защита.
Сначала рыцарь. Что я помню? Помню доспехи, блестящие в сумраке ночи, помню плащ за спиной, помню шлем, в левой руке. Теперь надо отключить сознание и нарисовать лицо рыцаря. Это самое сложное. Я совсем не помню, как он выглядел. Меня ощутимо шатает, и я всё ниже склоняюсь над листами блокнота. Лицо рисую автоматически, отпустив память и сознание. Так появляются на бумаге большие темные глаза, уверенно смотрящие прямо на ведьму, нос с небольшой горбинкой, широкие брови, четкие скулы, напряженные, а потому тонкие губы, слегка квадратный подбородок. Здесь всё. Теперь ведьма. Ну, тут всё просто. Рука сама рисует увиденное, не подключая память и сознание, как будто кто-то другой, взяв мою руку, водит ручкой по рисунку, добавляя детали. Мне совсем плохо, а до дома еще надо дойти.
«Так. Пора. Соберись, - говорю я сама себе, - дома дорисуешь лес и другие подробности».
Я вынырнула из состояния транса, в котором прибывала всегда, когда рисовала видения. Выход из транса для меня всегда как возращение на поверхность после глубинного погружения, полная дезориентация, а сегодня, ещё и болезненная.
Нащупав, валяющиеся рядом со мной саженцы, я перехватила их левой рукой, а правой, попыталась вложить в рюкзак свой блокнот.
-Оу, какие люди! И без охраны! – услышала я неприятный голос авторитета местных хулиганов, - давненько не видались, Принцесса.
«Вот только не он. Боже, только не Вовка-Слон» - проносилось в моей голове. Но надежды были напрасными.
Ко мне не спеша приближался не кто иной, как Слон, собственной персоной, окруженный свитой из местной шпаны. Вовка жил в соседней с Рябушкиными многоэтажке и получил своё прозвище отнюдь не из-за доброты или мудрости, как могло показаться на первый взгляд. Будучи полупрофессиональным боксёром и выходя на ринг, он буквально забивал своего партнёра, нападая как разъяренный слон. Злить Вовку очень не рекомендовалось. Бросив спорт, так и не перейдя в профессионалы, Слон стал работать в каком-то охранном агентстве, не прекращая участия в подпольных боях. С братьями-близнецами Слон поддерживал нейтралитет. Несколько лет назад Вовка набирал себе бойцов, для будущего участия в боях и очень агитировал братьев, но те на уговоры не поддались и футбол не бросили. Слон вроде как остался без претензий, но злобу затаил. Не любил Вовка, когда с его мнением не считались, а братья именно так и поступили, выбрав бесперспективный, сточки зрения Слона футбол, вместо очень стоящего во всех отношениях бокса. И вот теперь, сидя на лавочке, я понимала, что отвечать за несговорчивых братьев придется мне. Радости не добавляло еще и то, что голова нещадно болела и кружилась, а сил противостоять Слону, даже словесно, просто не осталось.