Аппараты, работающие на кислороде или на сжатом воздухе, появившиеся в последнее время в Венгрии в качестве снаряжения легких водолазов-амфибий, безусловно, могут оказать исследователям в подобных случаях неоценимые услуги. Но наши спелеологи, к сожалению, пока еще не имеют таких дорогостоящих аппаратов. Остается брать на ура, плывя под водой с одной, прикрепленной к поясу страхующей веревкой.
Преодолевать сифоны не рекомендуется в одиночку. Тот, кто берется переплыть сифон, должен сначала сделать несколько пробных стеков, чтобы определить время возможного пребывания под водой (при данной температуре воды и в данных условиях). Только после этого можно дать разрешение на спуск. Один и тот же человек при одинаковой температуре воды в зависимости от состояния своего организма совершенно по-разному переносит пребывание под водой.
Самые ничтожные мелочи (например, сыт исследователь или голоден) влияют на то, сколько он может вобрать воздуха в легкие. Момент спуска засекается секундомером, и страхующие опускают веревку с плывущим товарищем. По истечении двух третей выверенного времени, если только не получен условный знак выхода на поверхность, они безотлагательно вытягивают пловца.
Чаще всего на практике при первой попытке не удается переплыть сифон. В дальнейшем пловец уже лучше ориентируется под водой, конечно, только на ощупь, так как во взбудораженной воде ничего не видно. В дальнейшем открыватель, все лучше и лучше ориентируясь среди подводных скал, плывет дальше и дальше, пока наконец не достигает конца сифона и не выходит на поверхность. Об этом он дает знать своим товарищам при помощи условленного знака: наиболее целесообразно это делать ритмическим подергиванием страхующей веревки.
Однако такая переправа небезопасна даже тогда, когда она проводится хорошо сработавшейся и дисциплинированной группой. Насколько же больше эти опасности, если сами исследователи не принимают всех мер предосторожности! Поэтому «смельчака», который отправляется один в неразведанные глубины или, еще хуже, переплывает неизвестный сифон и хвастается своими достижениями, мы считаем не героем, а человеком безответственным и легкомысленным.
Сифон, образовавшийся путем поднятия воды известково-туфовой плотиной, можно открыть снизу, разобрав плотину. 1 — Направление подземного ручья, 2 — Сифон 3 — Туфовая плотина (рис. автора)
К этому выводу пришел и сам первый «покоритель» сифонов Норберт Кастере. В своих описаниях он неоднократно подчеркивал, какое важное значение имеют в подобных случаях совместные действия хорошо тренированного и сплоченного коллектива.
Да, человек очень многое начинает понимать, пока изучает и познает подземный мир. Между прочим, и то, что одной карбидной лампы недостаточно, когда вдвоем отправляешься даже в знакомую пещеру…
ШОЙМАРСКИЙ ПОХОД СМЕРТИ
Все еще шел 1946 год. Был жаркий июльский день. Проделав путь от конечной остановки трамвая в Будапеште до Шоймара, мы совсем выбились из сил. Имре Гайдаш, несмотря на свой небольшой рост, все время шел со мной в ногу. Если бы со стороны посмотреть на нас, так можно было бы подумать, что соревнуются два сумасшедших: «пожарная каланча» и «плоскогубцы». Имре уже четвертый день обучает меня скалолазанию, и очень умело! Он считает меня успевающим учеником и поэтому согласился пойти сегодня в шоймарскую Чертову дыру.
Эта пещера стала уже моим вторым домом. В последние месяцы я проводил в ней все свободное время. Пока шли занятия и экзамены в университете, приходил сюда вечерами, производил измерения и составлял план. Частенько до самого рассвета один-одинешенек работал в мрачном подземелье, проклиная летучих мышей, которые без конца вились вокруг растянутых рулеток. Тогда я не успел закончить измерения, но зато хорошо изучил весь лабиринт. А сейчас каникулы — полная свобода!.. Дядюшка Плухар еще несколько дней назад уговаривал меня зайти в сельсовет и попросить какой-нибудь пустующий домик, чтобы не возвращаться каждый вечер в пыльный, покрытый копотью Будапешт.
Целью сегодняшнего похода мы наметили с Гайдашем Красный зал. Моя карбидная лампа прошлый раз испортилась, и можно было пользоваться только лампой Имре. Пыль столбом стояла в пещере, так бодро и быстро мы продвигались по знакомым лазам вверх и вниз, стараясь показать друг другу свою ловкость и проворство под землей.
В Волчьем горле, находящемся ниже Зала гуано, Имре зацепился за острый выступ скалы и отломал у лампы горелку.
Для меня уже, собственно говоря, не являлось новостью остаться без света в пустотах Чертовой дыры, но данное положение несколько иное: во-первых, со мной не Шандор, а Имре Гайдаш; во-вторых, и это беспокоило меня больше всего, забравшись в Волчье горло, мы были намного дальше от входа и вряд ли в ближайшие часы могли рассчитывать на веселую компанию, подобную той, которая в прошлый раз спасла нас с Шандором.
Имре в течение получаса не хотел верить, что отломанная горелка окончательно пропала. Через зияющую круглую дырку лампы выходил ацетилен, и мы чувствовали его резкий неприятный запах. Надеясь получить хоть какой-нибудь плохонький свет, Имре со спокойствием бывалого исследователя зажег спичку и поднес к отверстию. Неожиданный взрыв выбил лампу у него из рук. Снова неудача! Однако Имре невозмутимо заявил о необходимости продолжать поиски не только горелки, но и лампы.
— Потом привяжем шпагатом горелку к отверстию, и, пока доберемся до поверхности, какой-нибудь свет она нам все-таки даст…
Но напрасно он спускался не менее пяти раз в узкий колодец, теперь даже лампа потерялась! Я терпеливо стоял и ждал результатов поисков, которые Гайдаш сопровождал тихими сквозь зубы ругательствами. Мне не хотелось уходить с хорошо знакомого места из боязни потерять ориентировку. Здесь в Волчьем горле это грозило нам слишком серьезными последствиями. Когда Гайдаш сжег последнюю спичку и наконец прекратил поиски, мы, ощупью выбирая и подолгу испытывая каждую точку опоры, начали подниматься в Зал гуано.
Интересно, насколько быстрее теряет человек чувство равновесия в абсолютной темноте, чем на свету. Имре, тяжело дыша, путался где-то у меня под ногами, а я объяснял ему, какие точки опоры нужно искать. Мы продвигались здесь страшно медленно. Правда, из Волчьего горла даже при свете довольно трудно выбраться.
В Зале гуано нам нужно было снова точно и безошибочно выбрать направление. Для этого пять или шесть раз мы облазили весь зал на четвереньках, докладывая друг другу о своих наблюдениях, сделанных, конечно, вслепую. Наконец определили путь. Я осторожно взялся за прикрепленный здесь стальной канат. Гайдаш руками нащупал щель в стене и пристроил туда мою ногу. Сначала раз десять мысленно я проделал то движение, которым привык отсюда выбираться, думая, какой рукой и за что схвачусь. Потом размахнулся, протянул руку, но, вместо того чтобы уцепиться за искомую трещину в скале, влип в скользкую, смешанную с пометом глину и тут же полетел.
Вместо того чтобы уцепиться за трещину в скале, я тут же полетел
Однако мой друг сумел меня снизу немного поддержать, и я не расшибся, а, откатившись в сторону, уперся лицом в грунт. О, благословенные летучие мыши! Только благодаря вам я не разбил себе лицо о каменный пол пещеры. Мягкий, рыхлый и «душистый» помет нежно принял мою голову в свои объятия.
Наспех очистившись, я снова повторил попытку подняться. На этот раз удачно, хотя рука и соскользнула с камня, за который держался, но Имре удалось, схватив меня за ноги, спасти от нового падения. В следующем зале в первую очередь опять надо было определить, куда идти. Какое счастье, что я так много лазил в Чертовой дыре. Почти каждый камень мне здесь знаком. Этот верхний зал имеет три отвесные стены, и только с одной стороны глубокая пропасть, через нее мы сейчас и выбрались из Зала гуано. Глаза уже не болят от едкой жидкости свежего помета, и я в состоянии их открыть. Но напрасно вглядываюсь в кромешную тьму, ничего не вижу, только желтые круги танцуют перед глазами.