К сожалению, у меня нет другого выбора: куда бы я ни ступил, все равно что-то ломаю.
Находясь под впечатлением увиденного, забываю о времени, об усталости. Снова спускаюсь в более опасный и глубокий колодец. Впрочем, совершенно наугад, с таким же успехом я мог бы пойти в одном из трех других направлений. Здесь столько ходов, сводчатых залов и каморок, сплошь покрытых кристаллами, что нет сомнения: я обязательно заблужусь. Однако этот необыкновенной красоты брильянтовый лабиринт стоит риска. Да, ради таких впечатлений стоило родиться на свет, стоит преодолевать трудности, отдать жизнь!
Зал, в который я сейчас попал, отличается от предыдущих. Создается впечатление, что находишься в беседке, увитой розовыми и кремовыми гроздьями винограда. Нет слов, чтобы описать красоту хрупких каменных цветков, арагонитовых роз.
В то время я был уверен, что это самая красивая пещера нашей страны, но как мало знал я, имея двадцать один год от роду, о созданных природой красотах Венгрии! А сегодня уже мои знания и опыт разрешают сказать другое: я ошибся тогда в своих суждениях. Пещера Шаторкепуста, образованная поднимающимися из глубоких недр земной коры горячими минерализованными растворами, является уникальной по своей красоте!
Я осветил лампой идущий из Розового зала каменных цветов глубокий, довольно широкий и, как я заметил, расширяющийся книзу колодец. В него, однако, без веревочной лестницы я уже спуститься не мог.
Наверное, долго бродил я в этой подземной сокровищнице чудес. Очень долго. Потому что, когда вылез через неказистый вход пещеры на поверхность, солнце стояло уже высоко, бросая на землю яркие, ослепительные лучи. Всевидящее солнце приятно согревало мое уставшее тело, и я был очень счастлив, ведь даже оно не знало тайны, которой поделилась со мной этой ночью молчаливая Штражахедь.
Ни с чем не сравнимы эти пушистые образования!
Создается впечатление, что находишься в беседке, увитой розовыми и кремовыми гроздьями винограда
Прибыв в Будапешт и горя нетерпением, я не смог дождаться вечера следующей среды и, отыскав Венковича в Институте геологии, рассказал ему свои впечатления о пещере Штражахедь. Иштван слушал мой восторженный рассказ несколько сдержанно. Я видел, что половине он не верит. Но даже и половины было достаточно для того, чтобы он пообещал: в воскресенье вместе поедем в Дорог поездом, а оттуда пешком пойдем к пещере.
В воскресенье ранним утром Пишта[14] вместе с Матильдой Никкл действительно был у Будайской железнодорожной станции. На станции Дорог наша маленькая экспедиция собралась в полном составе. Прежде всего мы отыскали братьев Вархиди, приславших нам письмо. Пишта хотел, чтобы они тоже пошли вместе с нами. В случае если пещера действительно представляет какой-то интерес, то им сразу на месте, как наиболее правомочным, он расскажет, как ее охранять. Семью Вархиди мы нашли легко. Их небольшая бакалейная лавка стояла на берегу речушки. К счастью, братья были дома: жизнерадостные Карчи и Руди, ставшие потом моими товарищами, были, однако, заняты и не смогли идти с нами. Но они рассказали, что на днях были в пещере и спустились при помощи троса в тот колодец, перед которым я остановился. Они считали, что нижние участки пещеры гораздо красивее разведанных мною верхних.
— Надо спуститься на десять-одиннадцать метров, — сказали они, — может быть, попозже и мы пойдем вслед за вами.
Погода не была такой чудесной, как пять дней тому назад: грязные серые тучи заволокли небо, и тихо по-осеннему накрапывал дождь. В двух километрах от Дорога мы миновали ферму Шаторкепуста (по этому месту мы и назвали впоследствии пещеру) и отсюда уже напрямик направились к виднеющемуся сквозь туман восточному склону горы Штражахедь. Поля, по которым мы проходили, были обезображены дотами, разбитыми огневыми точками и траншеями — печальными свидетелями недавно прошедшего мирового пожара.
В пещере я с волнением следил за выражением лица Венковича и его знакомой. Я был необычайно рад, видя их восхищение и удивление. Все-таки это большое дело, когда простой студент показывает известному спелеологу, и даже больше — заместителю директора Государственного института геологии, — такую пещеру и тот не находит слов для выражения своего восторга.
— Теперь, ты веришь, Пишта, что перед нами одна из красивейших пещер, образованная горячими источниками?
Да, Венкович верил, и, когда, пройдя первые шарообразные пустоты, мы попали в мир чудесных кристаллов, блестящих, как брильянты, его с трудом можно было уговорить идти дальше. Наметанным глазом специалиста он сразу определил, что мы имеем дело с гипсовыми образованиями особой кристаллографической структуры и арагонитовыми иглами. С первого взгляда он узнал в белых, похожих на вату образованиях, покрывающих стены, разновидность кальцита, называемую люблинитом. Я с благоговением слушал его, впитывая новые познания.
— Воды гейзера, образовавшие эту пещеру, очевидно, были сернокислые. Серная кислота, содержавшаяся в горячей воде, вступила в реакцию с известняком, образуя на стенах пустот гипс[15]. И сначала, наверное, безводный гипс — ангидрит. Присмотрись к штопорообразным белым кристаллам. Сначала это бы ли, вероятно, кристаллы ангидрита, и только позже ангидрит, вступая в реакцию с водой, превратился в кристалл гипса. Последнее преобразование внутренней структуры происходило с увеличением объема; кристалл, набухая, скривился.
Я слушал и, действительно, все больше и полнее представлял себе историю образования пещеры. Когда я первый раз был здесь, то даже не заметил прозрачных, как капля воды, ромбических кристаллов кальцита, перемежающихся с гипсом. По мнению Пишты, возможно, что и твердая порода стала столь мягкой под действием горячей воды, содержавшей серную кислоту. Можно предположить, что она проникла в структуру известняка и там выделялся ангидрит.
Мы имеем дело с гипсовыми образованиями особой кристаллографической структуры и арагонитовыми иглами
Это образование может быть только кристаллом ангидрита
Позже, при образовании из него гипса, увеличение объема разрушало структуру породы, и поэтому так мягок здесь обычно плотный известняк.
— Но все это только предположения, а их необходимо еще доказать. Возьмем потом образцы породы со стен и в институте проведем их анализ. Если мои пред положения правильны, то в образцах еще и сейчас мы должны найти гипс.
Так обменивались мы мнениями, впрочем, ни на минуту не переставая восхищаться и удивляться, ибо этим сказочным подземным белоснежным миром нельзя было налюбоваться досыта. В Розовом зале виноградных беседок Пишта, задумавшись, почесал затылок.
— Да, ты прав. Нужно было захватить с собой веревочную лестницу!
— Если братья Вархиди опустились при помощи веревки, то надо и нам попытаться, — начинаю беспокоиться я, боясь, что опять не пойдем дальше. Но Венкович разумен и осторожен. Он не разрешает спускаться по одной веревке в темный колодец неизвестной глубины. Мы с ним чуть не поссорились из-за этого. Я готов был заплакать от чувства своего бессилия. Пишту тоже разъедает любопытство. В конце концов приходим к соглашению: Матильду обвяжем вокруг поясницы веревкой и вдвоем опустим ее вниз. Из нас троих она самая легкая, и двое сильных мужчин смогут ее вытащить обратно. Матильда с удовольствием соглашается с таким решением вопроса. Мне нравится смелая молодая женщина.