По мнению Лани Кашшаи, мы должны были спуститься в пещеру Семи дыр по веревочной лестнице, что совершенно безопасно. Ну, конечно, нам ведь только веревочной лестницы не хватало! Ему легко говорить! Что ни захочет, все выпросит у родителей. Даже моторную лодку скоро будет иметь. Хотя, по-моему, это уже слишком для студента. Какой же из него геолог выйдет, если его так балуют? Но, надо признаться, студент он хороший, лучший на нашем курсе, а все же… Правда, и конспекты у него очень аккуратные.
Мы должны были спуститься в пещеру Семи дыр по веревочной лестнице, что совершенно безопасно
Интересно, сдержит ли он слово и действительно ли пришлет своего знакомого альпиниста? Было бы очень хорошо, если бы тот пришел и рассказал нам, как можно без риска для жизни спуститься в двадцатитрехметровую пропасть. Нет, у меня нет подобных планов, просто полезно на всякий случай быть в курсе дела.
Знакомый Лаци Кашшаи очень симпатичный малый. Он был совершенно прав, назвав меня человеком легкомысленным. Но напрасно он при помощи своего брючного пояса пытался объяснить мне приемы дюльферзитц и пруссик, рассказать, как я должен был тогда поступить. Мне до сих пор это совсем неясно.
Неужели три схватывающие петли, завязанные на основном канате, могут надежно держать человека? А если они так крепко затягиваются, то можно ли, качаясь над бездной, их снова ослабить, чтобы подняться выше?
Спуск, сидя в петле, я представляю лучше. Непременно, как только поправлюсь, попробую, ведь это очень заманчиво.
Конечно, не обязательно в пещере Семи дыр. найдется же где-нибудь безопасное место для тренировки по скалолазанию. Зато принять участие в походе в вертикальную пещеру стодвадцатиметровой глубины, где висящий над бездной человек каруселью крутится на веревке, — это уже не просто. Интересно, смог бы я удержаться на веревке, да так, чтобы голова не закружилась?
Один альпинист рассказал поучительную историю о том. как сорвался его товарищ на горе Осой, когда крюк, державший веревку, выскочил из расселины скалы. И все же они поймали и удержали своего товарища, не дав ему разбиться. Ничего не скажешь, в этом деле надо иметь и сердце на месте, и голову на плечах. Такая работа для настоящего мужчины — истинное удовольствие.
Интересно, в университете как будущие геологи мы во время учебной практики будем изучать скалолазание? Я считаю, что это тоже относится к моей профессии. К счастью, уже чувствую, как ко мне возвращаются силы. Только поскорее бы сняли с ног тяжелые гири! Обязательно спрошу завтра Лаци Кашшаи, не говорили ли еще на лекциях, как надо правильно спускаться в пещеры. Он обещал навестить меня.
Кашшаи принес мне какие-то растрепанные конспекты. Сегодня от скуки перечитал их не менее двадцати раз. Вот что там было:
«Исследование пещер, которое можно назвать «обратным альпинизмом», так же как и альпинизм, требует большой специальной подготовки. Однако есть существенное различие в спортивной подготовке альпиниста, одолевающего отвесные скалы под открытым небом, и спелеолога, который работает в темноте под струей ледяного душа.
Альпинизмом можно заниматься, оставаясь чистым: альпинисты даже после преодоления невероятных трудностей сохраняют то, что можно назвать физическим достоинством человека. Усталые, обессиленные, они все же «наполнены» горным духом, полны впечатлениями от увиденного. Альпинист рискует жизнью. Но ожесточенная борьба со скалами, льдами и снегом не мешает ему любоваться величием пейзажа, чистотой и видимой далью гор.
Исследователь пещер — рядовой пехотинец. С большим трудом он ползет по липкой грязи, пробирается в тесных лазах, в ледяной воде
Альпинист похож на пилота: всегда готов сменить смокинг на штормовку и отправиться, рискуя жизнью, в бой.
Исследователь пещер — рядовой пехотинец. С большим трудом он ползет по липкой грязи, пробирается в тесных лазах, в ледяной воде, чтобы отвоевать у «неприятеля» — у еще не разведанной пещеры — клочок за клочком его территорию. Он тоже рискует собой. Мрачные отвесные стены, с которыми борется спелеолог, не уступают по размерам тем, которые покоряет альпинист. Спелеолог находится в худших условиях еще и потому, что, как правило, когда он карабкается по лестнице, ведущей из понора[4] в пещеру, на его голову падают со стен и с потолка камни. Спуск вниз сравнительно легок, но тем труднее обратный подъем, потому что к этому времени промерзаешь уже до мозга костей. Какое еще счастье, если пещера сухая! Но часто спелеолога преследует вода. Правда, иногда лишь тонкая струйка, но вполне достаточная, чтобы промочить до нитки. Впрочем, чаще это настоящий водопад: с высоты низвергается ручей или даже целая речка. Спелеолог, пробираясь под ударами падающей воды, должен удержаться на лестнице. Путь ему преграждают скользкие склоны и отвесные стены, нередко ему приходится переправляться через глубокие озера, берега которых в любую минуту могут обвалиться, нырять в ледяную воду. Конечно, условия работы открывателя пещер гораздо сложнее, чем у альпиниста. Речь идет не только о том, что, рискуя жизнью, приходится преодолевать препятствия, а о гораздо большем: используя самые различные научные методы, необходимо познать сложный путь образования известняковых пустот. В этом познании и открытии неожиданных подземных красот и находит спелеолог моральное удовлетворение. С ног до головы испачканный глиной, окоченевший и насквозь промокший, отважный исследователь пещер редко возвращается из похода с гордым видом победителя, но потом опять начинает все сначала.
Нередко ему приходится переправляться через глубокие озера
Там, внизу, глубоко под землей, природа хранит для него необычный подарок: отвесные стены, величественные подземные водопады и красоту нетронутых гротов, покрытых блестящими белыми кристаллами, где каждый шаг кажется святотатством, — вот оплата его труда. В мерцающем свете карбидной лампы, чаруя искателя, тысячами огней блестят кристаллы — эти подземные «драгоценности». Грязный, мокрый и подслеповато моргающий человек идет, спотыкаясь, как жалкий нищий в сказочном царстве чудес. Необходимо хотя бы раз самому испытать ощущение, возникающее при открытии нового, чтобы понять ту радость, которая переполняет спелеолога и рядом с которой все испытания и перенесенные трудности кажутся ничтожными.
…отважный исследователь пещер редко возвращается из похода с гордым видом победителя
Красота пещер почти неописуема. Те, кто не привыкли к пещерам, стараются с чем-то сравнить сталактиты и сталагмиты. Но подземные «пейзажи», открывающиеся человеческому взору, тем и трогают, что они ни с чем не сравнимы. Они просто удивительно прекрасны сами по себе. Формы, краски, размеры и сама атмосфера — манящие дали, величественная тишина, неожиданный звук капли воды или падающего камня, вначале напоминающий звон хрусталя и переходящий в протяжный гул, — да, это неповторимая и ни с чем не сравнимая красота.
То общая панорама, то маленькие детали се привлекают к себе внимание и очаровывают. Все интересно, все ново: начиная от совершенно прозрачной почти невидимой воды известкового бассейна, в котором отражаются тысячами блестков сверкающие кристаллы, до фантастических сталактитов, своими формами как будто отвергающих закон земного тяготения.
4
Понор (понора) — характерное для карстовой местности отверстие на поверхности земли, поглощающее воду. Располагается обычно на дне долины, котловины, ямы. В понор могут уходить вода реки, ручья или временные потоки дождевой и талой снеговой воды. Дальше вода попадает либо в системы трещин, либо в крупные подземные полости — пещеры.