Однако по-прежнему тяжелым оставался у нас вопрос снабжения водой. В нашем районе, где развит карст, трудно найти воду, особенно в сухую летнюю пору. Единственным по соседству колодцем был журавль в долине Пилинки, причем на расстоянии километра с гаком от лагеря.
Принесенную воду использовали для питья, варки и стирки, а теперь ее много требовалось и для замешивания бетона. Путь от колодца до дома изумительно красив, но с двумя ведрами было невыносимо тяжело взбираться на холм через три крутых подъема до большого дуба, потом до большой груши, потом до дома — много раз приходилось отдыхать, прежде чем преодолевали это расстояние. И так ежедневно и неоднократно.
Обед в лагере. Меню: жареные суслики с рисом
Иногда в лагерь приходили «умирающие» от жажды козы, и дежурный по лагерю — мой отец — не мог с ними справиться. За какую-нибудь минуту они выпивали все наши запасы воды до последней капли. Напрасно он нещадно лупил это «козье нашествие», все равно вода ими выпивалась до последней капли. И какими бы усталыми мы ни были, каждому приходилось ходить к живописному колодцу Пилинки…
Тяжелым делом были мытье посуды и стирка. Каждый день мы откладывали в сторону много жирной из-под еды посуды и огромное количество грязной и мокрой как верхней, так и нижней одежды, которая после наступления осенних дождей уже никогда не просыхала.
Конечно, было множество трудностей. Преодолевать их и начинать каждый новый день в бодром настроении было делом нелегким. И все-таки и здесь мы всегда одер живали победу.
Для исследовательских работ в пещере я организовывал специальные экспедиции. До конца полевого сезона то есть до начала ноября, пещеру посетило около пяти десяти разведывательных, топографических и биологических отрядов. Каждый в своей области вел самые разнообразные работы. Наиболее короткие исследования продолжались десять-двенадцать часов, самые длинные — тридцать.
Снаряжение для таких экспедиционных отрядов приходилось составлять особенно заботливо. Помимо этого, мы проводили разведку карстовых явлений в более отдаленных районах. Например, в Терестене и Егерсеге, где определили контуры еще неизвестных сталактитовых пещер, исследование которых станет в дальнейшем объектом самостоятельных работ.
ДАЛЬШЕ!
Нижняя часть галереи по направлению течения ручья до конца пройдена нами еще не была. Возможно, что конец недалеко от того места, где мы в день открытия повернули обратно, но возможно, что пещера тянется еще на многие километры.
5 августа мы провели разведку для знакомства с верхней частью главной галереи. Она показала, что можно продвинуться вверх примерно на километр. Здесь было обнаружено одно из самых красивых, когда-либо виденных нами сталактитовых образований — белоснежная, в два метра высотой и семнадцать шириной Большая туфовая плотина. На этом участке пути шел необозримой высоты с отвесными стенами коридор, от которого отходило много ответвлений. Габор Мадяри с Мишкой Месарошем вползли в одно из них довольно далеко, но вскоре им пришлось повернуть обратно, так как целью похода была разведка главной галереи до верхнего конца.
В двухстах метрах от выхода тоннеля Исследователей за одной из известково-туфовых плотин, тянулось пятнадцатиметровое глубокое озеро, настолько глубокое, что казалось бездонным. Нужно было вскарабкаться на высокий каменный карниз и. балансируя над водой, пробираться вперед. Пройдя километр, мы наткнулись на огромный завал, который совершенно перекрыл нам путь. Из-за наших попыток проделать ход между обломками скал с высоты со страшным грохотом начала сползать каменная лавина. Через несколько мгновений вся пещера так задрожала, будто в нее попала бомба. Словно пушечные ядра, рушились с высоты каменные глыбы величиной со стол. Они чуть не похоронили Вали Сабо и Лаци Геру. Здесь надо быть очень осторожными. Поэтому мы отложили исследование верхнего конца главной галереи и пошли осматривать нижний.
6 августа. Печет солнце. Мы упаковали снаряжение… Из-за холодной пещерной воды оделись потеплее. Резиновой одежды в то время у нас еще не было. В новом разведывательном походе приняли участие экскурсоводы Иошвафской пещеры — Лайош Берец и Арпад Мижер. Даже Иожеф Секе и Иштван Сюч согласились пойти с нами и пренебречь неприятным ощущением холодной воды. Они пришли из Еделеня по поручению исполкома и, желая убедиться в подлинности слухов, согласились на любые трудности. Веревку должен был нести товарищ Секе.
Свинушник не был еще приведен в порядок. Мы с трудом пробираемся по нему, подбадривая тех, кто идет здесь впервые. Новички отплевываются, чихают от едкой грязи и интересуются, вся ли пещера такая? Однако вскоре они утешаются; у Красного стяга нам пришлось убеждать их в том, что очень спешим, так как перед нами длинный путь; а они каждой сталактитовой группой хотели любоваться часами.
В главной галерее мы продвигаемся гораздо быстрее. Как старых близких знакомых приветствуем мы всего лишь раз виденные интереснейшие ориентиры: причудливый каменный утес Стервятник, густой лес молодых сталактитовых капель и грибов, Сталактитовый детский сад, кружевные Волшебные ворота и страшный обвал Железных ворот. Через некоторое время с каменной вершины Бронзовых ворот спускаемся вниз, в русло журчащего ручья. Потом перебираемся на сказочные раковины Пяти туфов, и вот в ста метрах от них перед нами предстают Стальные ворота.
Новички не могут удержаться от возгласов удивления. Да и мы тоже. Сегодня, пожалуй, мы получили еще большее удовольствие от этого сказочно великолепного подземного мира, чем в первый раз. Снова метров сто идем вброд по колено в воде. Промерзли до мозга костей! Какие замечательные лодочные походы здесь можно будет организовывать! Наконец мы у глиняного холма. Ленке Граф, сияющая от восторга, показывает надпись:
«4 АВГУСТА 1952 ГОДА. ГРУППА ЯКУЧА».
Здесь начинается новая неизвестность…
Мы снова наполнили наши лампы карбидом. Опять чувствуется та необычайная взволнованность, от которой громко стучит сердце. Ревес идет около меня. С беспокойством смотрю на его перевязанные голову и руку. С марли каплет грязь. Но я даже не пытаюсь отговаривать его от дальнейшего участия в походе. Знаю, все равно напрасно. На его месте я поступил бы точно так же.
Ручей становится глубже. В сводчатом коридоре, загроможденном тяжелыми сталактитами, вода достигала бедер. Самые мелкие камешки виднелись на дне, такая она была прозрачная. На стенах глубокими полосами выделялись ложбинки — прежние уровни ручья. Теперь вода заполняла весь коридор пещеры, шириной всего-навсего в два метра. Мы едва видели потолок, он находился на высоте пятнадцати-двадцати метров. Сверху спускался громадный сталактитовый занавес. Он достигал в длину' приблизительно восьми метров. Ширина его была около восьмидесяти сантиметров. Нижний конец будто ножом был разрезан надвое. На громадном занавесе то там, то здесь блестели десяти-, двенадцатисантиметровые кальцитовые иглы. Величественная картина! Мои товарищи в один голос предложили назвать этот занавес «Тещин язык».
Вот мы идем по Фарфоровому коридору. Каменные стены яркого сине-зеленого цвета. По стенам сбегают кремово-желтые «водопады» сталактитов. Очень интересные сочетания красок. Скоро мы услышали шум. По туфовой плотине, которая запрудила воду на последнем участке нашего пути, блестящим занавесом низвергался ручей Комлош. Балансируя по краю плотины, мы отыскали место, где смогли спуститься в нижнее русло. Отсюда шел довольно длинный мелководный участок. Мы могли идти по ручью вброд, вода доходила только до щиколоток. Как легко здесь построить тротуар из чудесных камешков, взятых со дна!
Лампа товарища Секе погасла. Он попробовал ее зажечь, но безуспешно. Мы горели нетерпением и жаждали идти дальше. Однако нужно было сменить фитиль. Пока они возились с лампами, я пошел вперед. Не верю своим глазам: передо мной белоснежный сталагмит, поверхность которого густо покрыта длинными, блестящими, как алмаз, игольчатыми кристаллами. Большинство иголок не прямые, а закручиваются винтом. Как образовались такие причуды? Ответ на этот вопрос — задача дальнейших исследований. Во всяком случае, Еж — самая необычная группа сталагмитов, виденная нами в пещере Мира. Я даже вблизи не разрешал товарищам рассматривать их, боясь, что они поломают тонкие иглы.