Угнетающее чувство, скажу я вам! И все же чудесная была работа! Это открытие далось нам настолько легко, что мы внутренне даже не были подготовлены к такой большой радости. Мутюш вне себя от восторга, горланя песню, спускался по очень крутой стене. Вдруг поскользнулся, в горле застряла ария о цветах, а сам он по шею погрузился в воду… Мы двое, довольно удачно перебравшись раньше, хохотали над ним от всего сердца, а остальные, наученные его примером, стали спускаться осторожнее.
Радость и ликование оказались, однако, преждевременными. Вода падала в камин широкой струей. Мы хорошо осмотрели пещеру, но куда идти дальше? Оставался только один путь: там, где течет вода.
Мутюш, еще совсем мокрый, взялся спуститься в узкий камин. Смелостью он обладал неимоверной, ведь мы даже представления не имели, на какую глубину ведет эта труба.
К счастью, веревка у нас была. Ее нес на шее Димеши Тибор. Мы обвязали Мутюша за поясницу. Он спустился, упираясь ногами в стенки камина, диаметр которого не шире его плеч. В камин с шумом стекает вода. Когда Мутюш погрузился по грудь и телом закрыл отверстие, вода начала подниматься и скоро дошла ему до шеи. Он начал умолять, чтобы его как можно скорей вытащили обратно. Мы и без этого уже его тянули, так как видели, что прибывающая вода скоро доберется до рта Мутюша, который был словно живой пробкой в камине. Нужно его немедленно спасти, иначе он задохнется на наших глазах. Втроем хватаемся за веревку и напрягаем все силы, чтобы вытащить нашего напуганного друга. В освободившееся отверстие со страшным ревом устремилась собравшаяся вода. У бородача на время пропала охота распевать арии. Димеши. однако, считал, что причиной неудавшейся попытки был комбинезон.
— Не будь на тебе такого толстого слоя одежды, ты бы, конечно, проскользнул! — и он уже начал снимать с себя рубашку и брюки.
Но у меня и у Юлии Кинчеш было другое мнение. Нельзя пробовать спускаться в шахту до тех пор, пока не узнаем, какой она глубины.
У бородача на время пропала охота распевать арии
Мутюш замерз и, желая согреться, предложил слазить наверх за оставшейся там жердью. Мы опустили ее в отверстие и почувствовали, как на глубине двух метров она наткнулась на дно. Стало быть, русло, по которому течет вода, там, вероятно, становится пологим. Кроме того, мы прощупали проход и убедились в том, что он расширяется. Значит, если пробраться через этот верхний, всего в метр шириной участок камина, то продвигаться дальше уже будет легче.
Димеши плещет на себя воду, давая таким образом телу привыкнуть к холоду Потом приступает к эксперименту. На нем всего-навсего одни плавки. Вот он спустился в колодец уже по грудь, как раньше Мутюш, потом набирает в легкие воздуха и погружается в глубину. Обрушивающийся на голову поток воды помогает «вымыть» его из узкого места.
С волнением слежу за подергиванием веревки. После трех метров оно прекращается. Теперь сквозь гудящий водопад слышится отрывистый крик:
— Дайте лампу и спички! Ничего не вижу! Лампу, быстро!
Мы могли бросить ему лампу, но как передать спички? Вот невежество! Ведь мы и не подумали об этом. Одну-две минуты удивляемся, что ни у кого из нас нет водонепроницаемого упаковочного материала. Выхода нет, нужно Димеши поднимать обратно. Надрываясь, пробую перекричать шум водопада и сообщить нашему товарищу этот грустный факт. К счастью, он вскоре понял, что ждать ему больше нечего. Трижды Димеши пытается протиснуться снизу в узкий камин, но поток воды с такой силой обрушивается на него, что он не в состоянии проделать этот трудный подъем. Когда запас воздуха в легких израсходован, ему приходится снова спускаться ниже в более широкое место.
Дело плохо! Не сомневаюсь ни на минуту, рано или поздно мы его извлечем оттуда, но пока не видно, чтобы это удалось скоро.
Тогда и родилось название камина — Ливень.
Попеременно, то Кинчеш, то я перекрикиваемся с Тибором. Наконец он понял наше предложение: встать в камине с вытянутыми вверх руками. Если мы сможем схватить его за руки, то, наверное, удастся его оттуда извлечь.
Этот способ оправдался. При второй попытке удается вытащить Тибора настолько, что уже высовывается голова из камина, и теперь он может дышать. Затем сравнительно легко вытаскиваем его на поверхность. Мы облегченно вздохнули, когда наконец снова целым и невредимым увидели измученного юношу. Потом свернули веревки и, мрачные, направились в мир солнца и света.
Наверху, растянувшись на солнечной лужайке, мы вскоре забыли о холодной воде таинственного ручья Пензпатак. Немножко просохли, а затем прогулялись до находящейся поблизости сторожки лесника, где у тетушки Погони после длительных уговоров выпросили взаймы герметически закрывающуюся банку из-под варенья. В банку мы положили две сухие коробки спичек, прикрыли носовым платком и закупорили. Не было сомнения, что таким способом нам легко удастся пронести наши спички через камин Ливень.
У Тибора, однако, совершенно пропало желание попытать счастья вновь, и мы решили, что втроем — я, Ютка и Мутюш — проберемся через камин Ливень, а оставшиеся у входа в камин Димеши и Гитта будут нам помогать.
В пещере мы снова разделились. Первым в камин спустился я. Но протиснуться, однако, мне удалось только по плечи. Дальше никак. Проклятая дыра! Ничего не поделаешь, бывают случаи, когда очень невыгодно, что у спелеолога солидная комплекция. Как я ни изворачивался между холодными каменными стенками, втиснуть в камин плечи все равно не мог. Вода в это время стала подбираться к шее. Снизу, как вакуумным насосом, всасывала пустота, и все же я был бессилен. Только ухватившись за руки своих товарищей, мне, наконец, удалось выбраться из этого проклятого камина.
Ютке и Мутюшу повезло больше. Их обоих горловина камина Ливень как бы засосала.
Прошло полчаса в томительном ожидании. Тем временем я оделся. Один из нас, конечно, все время прислушивался к камину. В течение получаса, однако, ничего, кроме шума воды, не было слышно.
Наконец через большой промежуток времени Мутюш и Ютка дали нам знать, что они возвращаются. Испытанным на Димеши способом нам сразу удалось их вытащить на поверхность. Дрожа от холода и громко стуча зубами, не отвечая на наши вопросы, они поспешно выбрались в теплый «земной» мир. С Гиттой и Димеши мы скрутили веревку, собрали одежду и прочее снаряжение и тоже последовали за ними.
За камином Ливень Ютка и Мутюш смогли продвинуться вперед в неведомый тоннель пещеры лишь на двадцать-тридцать метров. Дальше он настолько сужался, что человек был не в состоянии через него протиснуться. Расширить путь здесь можно было только молотком, а может быть, и зубилом. Из отверстия шел очень сильный ток воздуха, оно было недлинным, и ход дальше, по-видимому, снова расширялся. Но при таких условиях подхода к этому месту вряд ли найдется человек, который бы взялся за пробивание скалы.
— Надо, Лаци, найти способ, как можно отвести воду от камина Ливень, — убеждала меня Гитта, — если, конечно, ты хочешь попасть в пещеру. Другого придумать ничего нельзя. Или ты сможешь найти этот способ, или нечего даже минуты тратить на это дело.
Да, теперь я тоже догадывался, что речь здесь идет о подземном мире, который проходим будет только в том случае, если мы сумеем вывести из него его же созидателя — воду. Человек и вода здесь не уживаются. Не то, что в Аггтелеке…
Все это хорошо, но как обезводить эту громадную долину? Долину, на дне которой даже в самую сухую пору журчит ручей Пензпатак. Долину, которую образовали тесно примыкающие друг к другу Бюккские горы-великаны, чей ручей питается водами родников, стекающих с горных склонов? Вопрос очень трудный, но я не терял надежды. Пещера пензпатакского ручья, заигрывая с нами, довела наше любопытство до такой степени, что мы обязаны были сделать все, чтобы удовлетворить его.