Роскошный пирс Торобуни с лодочным сараем был хорошо виден в ярких лучах заходящего солнца. Каменный пирс производил сильное впечатление — символ богатства и процветания. Я представил себе те времена, когда жизнь здесь была как на картинах Эрте,[51] а на пирсе стояли мужчины и женщины в белом и пили шампанское.
— Ты это видишь? — спросил я.
Пайк кивнул.
Со стороны воды хорошо просматривались пирс, лодочный сарай и тропинки, вьющиеся между деревьев и ведущие к особняку Торобуни. Маленький домик располагался правее, примерно в шестидесяти футах от озера. Поместье было огорожено высокими каменными стенами, уходящими прямо в воду. Под навесом сидели двое парней, третий направлялся к маленькому домику. Один из тех, что сидел под навесом, встал и скрылся в лодочном сарае. Вскоре он вернулся с третьим парнем. Мимо промчалась пара на водных лыжах. Девушке было лет двадцать пять, у нее было стройное загорелое тело и самое крошечное в мире бикини. Один из парней, сидящих под навесом, указал на нее товарищам, и все трое громко заржали. Совсем не типично для Америки.
— Видишь поместье чуть правее, — сказал Пайк. — Там мы и оставим лодку, затем обойдем стену. Тогда парни под навесом нас не заметят.
Справа от хозяйства Торобуни находился дом с крутой двускатной крышей, перед которым мы разглядели уходящую вниз лужайку и новый деревянный причал. В восточной части участка лес вырубили, но на границе с владениями Торобуни деревья спускались до самой воды. На берегу лежал легкий фиберглассовый катер, накрытый брезентом, ставни на окнах были закрыты. Похоже, хозяева не появятся здесь до выходных.
Мы старались держаться подальше от бухты, пока не отплыли на достаточное расстояние от дома Торобуни. Потом двинулись вдоль берега. Солнце окрасило западные склоны гор, небо стало зеленым, сумрачным и спокойным. День подходил к концу, в воздухе стоял аромат жарящегося на открытом огне мяса. Привязав нашу лодку к причалу, мы по берегу направились к сосновой роще у стены вокруг владений Торобуни. Мы вошли в озеро, обогнули стену и оказались среди деревьев. Пайк держал «ремингтон» над головой, чтобы не замочить. Со стороны пирса доносились голоса, в особняке играла музыка, кто-то где-то курил, слышался мужской смех. Мы ждали. Солнце опускалось все ниже, шум катеров сменился стрекотанием сверчков, зажглись светлячки.
Мы прошли вдоль стены к маленькому домику и стали ждать. Очень скоро из особняка вышел низкорослый, широкоплечий парень с бритой головой. Коротышка держал в руках две бутылки пива. Он постучал в дверь домика и что-то сказал по-японски. Дверь распахнулась, на пороге появился тип с редкими усиками. Усики взял одну бутылку, и они вместе двинулись к озеру. Мы с Пайком заглянули в боковое окошко: большая комната с двуспальной кроватью, двумя лампами, старым шезлонгом и сидячей ванной. Мими в домике не было.
— Особняк, — сказал я.
Мы прокрались к особняку, стараясь держаться в тени, и пробрались вдоль фасада к угловой комнате с темными окнами. Сквозь открытую дверь виднелся тускло освещенный коридор. На наше счастье, одно из окон было приоткрыто. Я протянул руку, распахнул окно, подтянулся и оказался в комнате.
Когда-то здесь была детская, но к двум маленьким кроваткам, старому комоду и высокой полке для игрушек не прикасались уже много-много лет. Чужие игрушки. Вероятно, Торобуни купил поместье вместе с мебелью и решил ничего не менять в детской. Возможно, он вообще никогда сюда не заходил. Пайк передал мне ствол, забрался в окно, затем я вернул ему оружие. В темноте до меня доносились звуки голосов, но откуда-то издалека.
Мы вышли из комнаты и двинулись по темному коридору, я — впереди, за мной — Пайк. Мы попали в более просторный коридор, который вел в центральную часть дома. На стенах висело множество старых пейзажей, впереди я увидел двустворчатые двери, которые, вероятно, вели в кабинет или комнату с охотничьими трофеями. В коричневом кожаном кресле-качалке сидел мужчина, курил сигарету и перелистывал журнал «Лайф», похоже тридцатилетней давности. Я вытащил «дэн-вессон», спрятал его за спиной, шагнул в коридор и направился к мужчине. Когда он поднял глаза, я одарил его своей самой обворожительной улыбкой:
— Мистер Торобуни сказал: где-то здесь есть ванная комната, но я никак не могу ее найти.
Сидевший что-то произнес по-японски и встал, и тут я ударил его в висок рукоятью «дэн-вессона». Удар отбросил его в сторону, но я успел его подхватить и оттащить в тень. Никто не закричал и не начал стрелять. Разговор в задней части дома не прервался. Пайк взял у меня тело:
51
Эрте (Роман Тыртов) (1892–1990) — знаменитый художник, график, модельер эпохи ар-деко. Работал в Париже и Голливуде.