Асано подошел к стене с фотографиями. Там были снимки Асано, разговаривающего с толпой, Асано с молодыми рекрутами Серой армии и Асано в автомобиле с открытым верхом на параде. Все фотографии были сделаны довольно давно.
— Если никто не пострадает, — сказал Фрэнк. — Серая армия останется в деле.
— Угу.
— И все останется как было.
— Очень может быть.
Асано заморгал так, как моргала Трейси Луиза Фишман, хотя он и не носил контактные линзы.
— Мими действительно была очень расстроена. Почти наверняка это связано с проблемами в семье, — сказал он.
— Угу.
— Если бы существовали способы ослабить напряжение. Если бы мы знали, как добиться взаимопонимания между родителями и детьми.
— Совершенно с вами согласен, — откликнулся я.
Кира Асано прикрыл глаза, а потом поднял палец.
— Фрэнк, пожалуйста, приведи Мими. Если мистер Коул сумеет помочь девочке, мы будем только рады.
Фрэнк кивнул и вышел. Асано посмотрел ему вслед, а потом расправил плечи и начал разглядывать фотографии — свою единственную армию, армию воспоминаний.
У Асано были широкие плечи, мускулистые руки, сильные ноги и жилистая шея. Много лет назад, когда его мечты еще были живы, он определенно производил сильное впечатление.
26
Когда Фрэнк вернулся с Мими, я вывел ее из дома и мы прошли по террасе мимо рядов фруктовых деревьев с гниющими на земле плодами. Фрэнк и Бобби шествовали за нами, «ругер» все еще болтался у правого бедра Фрэнка.
Я открыл ворота теннисного корта и сказал:
— Давай пройдем сюда.
Мы с Мими подошли к столику с несколькими стульями, стоявшими у дальнего конца корта. Бобби последовал было за нами через корт, но Фрэнк оттащил его назад к воротам.
Участок для корта в свое время пришлось выравнивать. Часть склона строители срыли, а дальше он резко уходил вниз, в глубокий овраг. Сетка ограждения здесь не была прикрыта зеленой тканью, так что во время игры можно было наслаждаться прекрасным видом. Если смотреть отсюда вниз, возникало ощущение, что стоишь на краю скалы.
— Не хочешь присесть? — спросил я.
Мими подошла к столику и села.
— Если не хочешь, можешь не садиться.
Мими встала.
— Ты живешь здесь постоянно?
— Угу.
— Кто-нибудь заставляет тебя делать то, что тебе не хочется?
— Нет.
— Ты можешь уйти прямо сейчас?
— Не хочу.
— Если бы хотела.
— Угу.
Мими упрямо смотрела в землю. Маленькие муравьи-разведчики ползли по белой разметке корта, словно по огромным белым автострадам. Возможно, Мими просто следила за муравьями. Я прислонился к ограждению, скрестил руки на груди и посмотрел на Мими. Через некоторое время она подняла голову и спросила:
— Почему вы так на меня смотрите?
— Потому что я Лорд-Хранитель Правильных и Неправильных Ответов и пытаюсь понять, что делать.
Мими смотрела на меня, часто моргая.
— Джимини Крикет, — сказал я. — Он был также Советником в минуты сомнений, а еще Проводником по Прямой и Узкой Тропе. И тебе это необходимо.
— Вы не можете заставить меня вернуться, — покачала головой Мими.
«Вот вам и Джимини Крикет».
— А вот и нет, могу. Я могу пристрелить Фрэнка и Бобби, перекинуть тебя через плечо и привезти домой. — Она с тревогой посмотрела на меня. — Но я не могу заставить тебя там остаться. Ты не хочешь жить дома и сбежишь оттуда при первом удобном случае. Кроме того, не думаю, что возвращение домой — это лучшее решение.
Она подозрительно посмотрела на меня круглыми глазами, совсем как у Трейси Луизы Фишман.
— Если вы не вернете меня домой, мой папа вас уволит.
— Уже уволил.
— Уволил?
— Да.
— Почему?
— Потому что я должен был обеспечить безопасность его семьи, но не сумел помешать похищению дочери.
Мими нервно захихикала, ее нос слегка покраснел. Казалось, она смеется совсем другому. Она вытащила из кармана мятую пачку «Салем лайт», прикурила от синей зажигалки «Бик» и сделала несколько торопливых затяжек.
— Асано в этом участвовал? — спросил я.
Она покачала головой.
— Тебе помогал Эдди?
Она склонила голову набок:
— Откуда вы узнали про Эдди?
— Голубая Фея рассказала.
— Вы странный.
— Ты знаешь, что такое якудза?
— Мне все равно, — пожала плечами Мими.
— Эдди — член якудза. Он профессиональный гангстер. Тебе он нравится, и ты думаешь, что нравишься ему, но Эдди надо только заполучить «Хагакурэ».
Она жадно затянулась, а потом кинула недокуренную сигарету прямо на склон за оградой. Лето выдалось сухим, и все кругом легко могло сгореть дотла.
— Я пытаюсь понять, что делать, а ты мне совсем не помогаешь. Все считают, что тебя похитили, и копы с ФБР сейчас носом землю роют. Причем ищут не только тебя, но и книгу. И найдут обязательно — и тогда обязательно отправят тебя домой. Уж они-то не станут думать о том, что для тебя хорошо.
Мими скрестила руки на груди и пожевала верхнюю губу. Губа слегка припухла и потрескалась — похоже, Мими часто ее жевала.
— Я не вернусь.
— Твои родители — настоящие засранцы, и это ужасно, но еще не конец света. Ты справишься, и для этого тебе вовсе не нужны такие парни, как Эдди Танг и Кира Асано. Ты и сама можешь стать тем, кем тебе захочется. Посмотри на других ребятишек.
Мими на минуту успокоилась и слегка расслабилась. Она посмотрела на меня так, словно я был неприятным, жутко тупым человеком, а потом потерла лицо руками.
— Вы ничего не знаете.
— Вполне возможно. Но если не хочешь возвращаться домой, есть и другие места.
— Мне здесь нравится.
— Здесь воняет. И тебе все равно придется побеседовать с копами и объяснить, что происходит. Они не любят, когда крадут дорогие вещи и устраивают фальшивые похищения, на расследование которых идут деньги налогоплательщиков.
Она вновь скрестила руки на груди так, что ладонь правой руки оказалась под мышкой левой. Пальцы ее правой руки начали нервно пощипывать левый бок.
— Вы не понимаете, — медленно произнесла она. — Я лучше убью себя.
«Прекрасно. Высокая трагедия в Городе Подростков».
— Тебя обязательно найдут. Рано или поздно тебе придется поговорить с родителями.
— Нет!
— Сейчас, пока в это еще не втянуты полицейские, самый удачный момент. Существуют люди, которые работают с детьми и их родителями и помогают им договориться. Помогают членам семьи стать ближе.
Мими Уоррен ухмыльнулась и посмотрела мне в глаза:
— Мой отец и так достаточно близок. Куда уж ближе!
Я начал дышать медленно и глубоко, чувствуя, как меня пробирает дрожь. Мими ущипнула себя за бок и пожевала губу, а потом ее взгляд устремился в никуда. В ее глазах появилось то пустое, испуганное выражение, которое я видел у уличных ребятишек на Голливудском бульваре. Ребятишек, убежавших из Индианаполиса, Канкаки или Богалуса, где их жизнь была такой ужасной, что они уже никогда не смогут стать нормальными людьми. Я понял, что Мими действительно могла покончить с собой.
— Мими, твой отец занимался с тобой сексом?
Из ее покрасневших глаз брызнули слезы, и она начала раскачиваться.
— Надеюсь, они передумали и не стали вручать ему эту гребаную награду, — прошептала Мими, но обращалась она не ко мне.
— Твой отец сексуально домогался тебя?
Пальцы правой руки задвигались быстрее, вгрызаясь в мягкую плоть. Наверное, она сама не замечала, что делает. Мне хотелось протянуть руку и остановить Мими.
— А твоя мать знает?
В ответ она только пожала плечами. Слезы текли по ее щекам и попадали в рот. Она достала новую сигарету и закурила. Ее пальцы были мокрыми от слез и оставляли на бумаге серые разводы. Она смущенно хихикнула, но взгляд стал безумным.
— Мы с Эдди собираемся пожениться. Он сказал, что мы будем жить в пентхаусе на бульваре Уилшир, в Вествуде. У нас будут дети, и мы будем ходить на пляж. — Она явно сама себя уговаривала.