Мы выехали из Маленького Токио, миновали Юнион-Стейшн и Олвера-стрит с ее кричащими мексиканскими цветами, забегаловками и сувенирными лавками. Здесь бродили полчища туристов, которым ужасно хотелось сфотографировать, «как живут мексиканцы». Туристы покупали сомбреро, пончо и чучела игуан, которые уже через неделю начнут гнить. Мы обогнули здания муниципального центра и застряли возле светофора на площади Першинг. Между мной и Ишидой было четыре машины. Я даже начал считать бездомных на площади, когда заметил парня в футболке с «Благодарными мертвецами», того, что заходил в кафе. Он сидел за рулем темно-бордового «форда тауруса», на соседней полосе, через две машины от меня. С ним был еще один азиат. Хммм.
Когда загорелся зеленый и Ишида поехал прямо, я свернул налево, на Шестую. Вскоре за мной последовал «таурус». Я ехал по Шестой до Сан-Педро, а потом направился на юг. «Таурус» не отставал. Я вытащил «дэн-вессон» из бардачка и положил между ног. Фрейду это понравилось бы.
На углу Четырнадцатой улицы и Коммерс «таурус» подрезал меня слева. Я бросил взгляд в его сторону. Парень в футболке с «Благодарными мертвецами» и его напарник смотрели на меня и явно не собирались дарить мне улыбки. Я сжал рукоять «дэн-вессона» правой рукой и заявил:
— «Сони» делает отличные телевизоры.
Парень, сидевший на месте пассажира, что-то сказал водителю, а потом повернулся ко мне и продемонстрировал серебристо-золотой жетон полиции Лос-Анджелеса.
— Съезжай на обочину, козел!
— Moi?
«Таурус» проехал на красный свет, ушел вправо и заблокировал мне проезд. Они выскочили из машины и направились ко мне прежде, чем «таурус» замер на месте. Я положил обе руки на руль.
Парень, показавший жетон, подошел ко мне первым. Другой обошел машину, явно намереваясь блокировать меня сзади. Со всех сторон раздались гудки недовольных водителей, которым мы не давали проехать.
— Клянусь богом, офицер. Я сразу затормозил.
У типа с жетоном было лицо боксера легчайшего веса: плоское, со сломанным носом. На вид под сорок, но он вполне мог быть моложе.
— Выходи из машины, — приказал он.
Я продолжал держать руки на руле.
— У меня между ног сидит «дэн-вессон» тридцать восьмого калибра.
Но не успел я договорить, как Благодарный Мертвец приставил мне пистолет к голове. Второй полицейский также вытащил пистолет, прижал его к моему лбу, наклонился и вытащил «дэн-вессон». Благодарный Мертвец выволок меня из «корвета», быстро обыскал и забрал бумажник. Вокруг все громче ревели клаксоны, но копы не обращали на них ни малейшего внимания.
— Ребята, зачем вы пасете Нобу Ишиду?
Увидев мою лицензию, Легчайший Вес объявил:
— Частный детектив.
— Дерьмо, — сказал Благодарный Мертвец и убрал свой пистолет.
Боксер бросил мой бумажник на капот «корвета», а «дэн-вессон» — на пассажирское сиденье.
— А как насчет законов относительно обыска и задержания? — поинтересовался я.
Они вернулись в свой «таурус» и уехали. Довольно скоро вой клаксонов смолк, и машины начали разъезжаться.
«Ну и ну!»
Я добрался до своего офиса и позвонил в полицию.
— Детективы Северного Голливуда, — послышалось в трубке.
— Лу Пойтраса, пожалуйста.
Мне пришлось немного подождать, а потом я услышал:
— Пойтрас.
— На Ки-стрит в Маленьком Токио есть импортер по имени Нобу Ишида. — Я произнес имя и фамилию по буквам. — Я следил за ним, когда два копа-азиата выскочили прямо из моего багажника и задержали меня.
— У тебя есть четыре доллара, которые ты мне должен?
«Уж эти мне копы!»
— Не нужно мелочиться, Лу. Я звоню тебе по такому важному делу, а ты беспокоишься из-за каких-то жалких четырех долларов.
— Тоже мне важное дело!
— Они задержали меня ровно настолько, чтобы я потерял Ишиду из вида. Не было сказано и трех слов. Они размахивали пистолетами на площади Першинг, но даже не ткнули меня мордой в асфальт, как вы, копы, это обычно делаете. Может быть, они и копы. А может быть, только притворяются копами.
Он немного подумал. Я слышал его дыхание.
— Ты видел жетон?
— Номер запомнить не успел.
— А номер машины?
— Темно-бордовый «форд таурус». Три-W-W-L-семь-восемь-восемь.
— Никуда не уходи. Я тебе перезвоню, — сказал Пойтрас и повесил трубку.
Я встал, открыл стеклянные двери, ведущие на маленький балкон, вернулся к своему столу и положил на него ноги.
«Никуда не уходи».
Через полчаса я встал и вышел на балкон. Бывают дни, когда смога нет, небо чистое и можно постоять на балконе, откуда открывается вид на бульвар Санта-Моника и океан. Но сейчас стояла дикая жара, над городом висел смог, и я с трудом мог разглядеть противоположную сторону улицы.