— Сволочи, — выругалась Шейла Уоррен, но ее голос прозвучал не слишком уверенно.
— Они сказали, что им известен каждый наш шаг, что мы полностью в их руках и что, если я сам не понимаю, что́ хорошо для моей семьи, они убьют Мими, — продолжал Брэдли.
Я посмотрел на Мими. Она была в бесформенном шелковом платье, туфлях без каблуков, волосы стянуты сзади в хвост. По-прежнему никакой косметики.
— Звучит устрашающе, — заметил я.
Девочка молча кивнула.
Я повернулся к Брэдли Уоррену. Он аккуратно снимал пылинку с левого лацкана.
— Они именно так выразились? — уточнил я.
— Ну, насколько я помню. А почему вы спрашиваете?
«Никогда не задавайте вопросов вашему работодателю».
— Потому что это звучит слишком театрально. «Сам не понимаю, что хорошо для моей семьи», «им известен каждый наш шаг», «мы полностью в их руках». У большинства известных мне мошенников куда более развитое воображение. Кроме того, сейчас уже никто не сомневается, что это не простое ограбление. Звонки, которые вы получаете, носят угрожающий характер, значит, «Хагакурэ» украли потому, что хотели причинить вред вашей деловой репутации и напугать вас.
Я подошел к большому дивану и сел рядом с Мими. Она наблюдала за происходящим, как золотая рыбка из аквариума: широко открытыми испуганными глазами. Она, видимо, считает себя невидимкой. Впрочем, с такими родителями, как Брэдли и Шейла, это не так уж и трудно.
— А что они сказали тебе, малышка?
Мими хихикнула.
— Ради бога, Мими, перестань, — вмешалась Шейла.
Мими заморгала и совершенно серьезно ответила на мой вопрос:
— Он сказал, что книга нам не принадлежит. Он заявил, что это последнее завещание потерянного сердца Японии и что «Хагакурэ» — это дух Японии.
— Дух, поцелуй меня в задницу, — сказала Шейла Уоррен, встала, взяла свой бокал и подошла к бару. Под халатом на ней явно ничего не было. — Похоже, настало время для божественного момента. Человек месяца! — громко воскликнула она и призывно улыбнулась Джо Пайку: — Ты готов меня посторожить, пока я принимаю душ? Ну ты, крутой!
Джиллиан Беккер закашлялась. Пайк стоял совершенно неподвижно, в зеркальных стеклах его очков отражалась пустая жизнь телевизора после окончания работы станции. Брэдли Уоррен нашел волосок, который следовало поправить. Лицо Мими пошло пятнами. Стоявшая у бара Шейла покачала головой, пробормотала насчет того, что нет настоящих мужиков, и вышла из комнаты.
Брэдли Уоррен отошел от зеркала, вполне довольный своим внешним видом, и посмотрел на дочь:
— Тебе следует одеться, Мими. Мы скоро уходим.
— Не хочу вас разочаровывать, — сказал я, — но думаю, нам стоит пропустить банкет.
Брэдли нахмурился:
— Я уже говорил, что это невозможно.
— Банкет будет проходить в огромном зале отеля. Соберется не менее двухсот человек, не говоря уже об обслуживающем персонале. Люди захотят с вами пообщаться до награждения и после него, а также с вашей женой и дочерью, и тогда за безопасность вашей семьи я и гроша ломаного не дам. Если угрозы сделаны всерьез, значит, вы будете там легкой добычей. Впрочем, как ваши жена и дочь.
Левый глаз Мими начал дергаться — точь-в-точь как у Брэдли. Да, не самое удачное наследство. Однако она продолжала смотреть на мир широко открытыми глазами, как маленькое животное, прячущееся на опушке леса.
— Ничего не случится с моей лучшей в мире девочкой.
Он подошел к дочери с улыбкой Оззи Нелсона[34] и положил руки ей на плечи.
Но как только он до нее дотронулся, Мими подскочила, словно ее ударили. Брэдли ничего не заметил.
— Моя лучшая в мире девочка знает, что я должен пойти на банкет. Она хорошо понимает, что в противном случае Таширо примут меня за слабака.
Лучшая в мире девочка кивнула. Покорно.
Брэдли включил улыбку Оззи Нелсона для меня.
— Ну, теперь понимаете?
— Ладно, — кивнул я. — Поезжайте без семьи. Пайк останется с ними, а я буду сопровождать вас.
Оззи Нелсон начал выказывать признаки нетерпения.
— Похоже, вы не понимаете, — сказал он. — То, о чем вы просите, плохо скажется на бизнесе.
— Ну какой я дурак! — воскликнул я. — Конечно!
Джиллиан Беккер смотрела из окна на бамбуковую рощу. Джо Пайк подошел к бару и скрестил руки на груди, как всегда делает, когда недоволен. Я вздохнул и решил, что буду считать Брэдли Уоррена четырехлетним ребенком. Я говорил медленно и жалел, что при этом присутствует Мими.