В лесу тишина. Только мы нарушаем её. Иногда начинает ныть Засранец, или громко выругается Сухарь. Впервые вижу его таким оживлённым. Ну да, они понимают всю серьёзность ситуации, в отличие от меня. Я даже думать о последствиях не желаю, ссылаясь на то, мол всё равно долго не проживу. И от этого становилось чуточку легче. Два часа мы шли молча, иногда только останавливались вытряхнуть кроссовки от снега. Как хорошо, что на мне тёплые берцы, и снег в них почти не попадал.
Мы снова расчистили овал и сели кругом.
— Ребят, я есть хочу, — чуть ли не шёпотом сказала Ам. Засранец начал рыться у себя в рюкзаке достал остатки колбасы и передал Америке.
— Зац, ты с собой ещё и еду успел прихватить? — спросил Сухарь.
— Ну да, а что пропадать добру?
— Ну ты и жжёшь, чувак.
Засранец достал хлеб и огурцы, раздал всем поровну. Холод начал сковывать мои ноги. Представляю, как холодно ребятам, они-то в кроссовках, зато в тёплой верхней одежде. На Засранце и Сухаре надеты чёрные пальто, шапки и капюшоны, а на Америка тёмно-зелёная парка. Она единственная, кто без перчаток. Её маленькие ручки посинели от холода. Я дал ей свои толстые махровые перчатки. А на мне всё, как обычно: кожанка, берцы и джинсы. Правда, под курткой толстовка с капюшоном.
— Надо выпить, разогреться, — сказал сухарь, доставая из сумки бутылку водки.
— Я пас, мне будет плохо, — возразила Америка.
Мне же было холодно, поэтому я принял эту водочную эстафету, сделав несколько глотков, передал Засранцу. Так несколько раз и мне уже не так холодно и плохо, как минут двадцать назад. Нужно было выдвигаться. Мы поднялись с рюкзаков, которые мы использовали, как сиденье, и двинулись дальше. Дорога стала легче, или мне кажется? Возможно расслабился и не чувствую тяжести снега на ногах. Как говорят: «Пьяному море по колено». Я с такими темпами сопьюсь.
Так мы шли около трёх часов. Водка, которую тем временем мы передавали друг-другу, уже не спасала от нарастающего мороза. Ноги устали перебирать громады снега на пути. Чтобы хоть как-то сохранять бодрость, мы пели. Вспоминали песни любимых американских исполнителей, также русских. Звучали песни: Noize MC, Баста, Metalica, Ramstein и многие другие. Сначала было весело, но потом у всех заболело горло, и мы вынуждены были остановить концерт. Время было 14:51. Мороз уже не так сильно бьёт по носу. Мы остановились, чтобы отдышаться и очистить обувь от снега.
— Вы слышите? — испугано спросил Зац. Где-то в дали, позади нас, я услышал голоса и лай собак. Их много.
— Это за нами! Бежим!!!! — крикнула Америка и мы побежали. Сухарь уже закинул карту в карман. Мы сбились с пути. Главная задача была — держаться вместе любой ценой. Америка упала. Мы с Засранцем помогли ей встать и побежали дальше. Повсюду сосны и ели. Никаких тропинок и дорог, лишь сугробы и снег по колено. Длинноногому Сухарю было легче всех. Он отдалялся от нас метров на семь-восемь. Мы бежали за ним. Америка пытается что-то мне сказать, но я её не слышу. В ушах только хруст снега и стук сердца. Америка снова упала.
— Давай, давай, Ам, — прокричал Зац.
— Бегите без меня, я не могу!!! — проревела Америка. Я увидел, что на снегу, где она сидела, кровь.
— Я упала на что-то острое. У меня болит нога!
Мы с Засранцем взяли её под руки и продолжили бегство. Голоса и лай собак приближались. Я не могу больше бежать. Нужно сбросить вещи… Хотя, не стоит! Собакам дадут их и те в миг нас вычислят. Об этом я незамедлительно предупредил остальных. Всё… Я не могу больше бежать. Меня сейчас вырвет… Мы падает с Америкой на снег. Вижу, как Засранец с криком упал на колени и начал задыхаться. Сухарь побежал дальше… Сука…
— Эй, ст… ой, Сух..аарь! — обрывисто крикнул Засранец, но тот уже далеко от нас.
— Он кинул нас, — сделал вывод я.
— Нет, он не мог. НЕТ! НЕТ НЕТ! — заревела Америка. У неё истерика. У меня похоже сейчас тоже начнётся. Всё… Теперь меня отправят обратно и на этом моя новая жизнь подойдёт к концу. Так жаль.
Мы поползли с Засранцем и Америкой небольшой овраг, который располагался по правую сторону от нас. Нужно спрятаться, но вряд ли это поможет.
— Я их отвлеку, — сказал Зац и хотел уйти, но Америка схватила его за руку и держала.