- Да успокойтесь оба, это обезболивающее, - отвечаю я.
- Ах да, а я и забыла уже, - загрустила Америка.
- О чём? - не понимает Татьяна.
- Ты не сказал ей? - осуждающим голосом спрашивает Зац. Сухарь молча выпивает остатки рома из стакана.
- О чём не сказал? - не унимается Татьяна. Какая скромная, а любопытная! Или на неё так ром повлиял?
- У меня рак, Тань. Я думал, что тебе Па...- говорю я, но вовремя останавливаюсь. Выражение Таниного лица меняется на глазах. Мы с ней два дня знакомы, точнее почти не знакомы, с чего бы ей переживать за меня? В комнате воцарилась гробовая тишина. Все молча сидят и смотрят на меня, но наконец нашелся тот, кто нарушил нашу "минуту траура". И этот кто-то Засранец.
- Давайте уже выпьем, ну че вы как эти, ну.
- Поддерживаю, - соглашается Татьяна. Неожиданно, с каждой минутой я узнаю её всё больше и больше.
Сухарь разливает ром, а я закуриваю сигарету.
- Зачем ты набил себе эти адские тату? И главное, чем ты их набил? И много сейчас кольщиков в психушке? - засыпает меня вопросами Америка.
- Это я ему набивала, - отвечает Татьяна.
И тут у меня в голове возникает мысль, что чего-то не хватает, точнее кого-то. До меня доходит , что Коловрата с нами нет.
- Ребят, а где Коловрат? - перевожу тему я.
- Он...- делает паузу Зац.
- Короче, мы его больше не видели, - договаривает Америка.
- Как так? Тоесть, после поезда он вообще не объявлялся? - спрашиваю я.
- Да, Тихонь. Нас сначала по разным камерам, а потом сюда привезли, а Коловрата мы не видели больше. Даже не знаю, как с ним связаться, - говорит Сухарь. Нужно будет спросить у Падре по этому поводу. Минут 10 назад я слышал, что мне пришли какие-то СМСки на телефон, может это Отец написал что-нибудь? Я достаю мобильник из кармана и смотрю входящие сообщения. Среди рекламы, спама и прочего мусора вижу СМС с незнакомого номера:"Вы добрались? Всё хорошо? Отец". Что ж, я был прав,это и правда Падре вспомнил о нас. Отвечаю: "Да,всё отлично.Кстати, ты не знаешь, куда пропал Коловрат?".
-Да он вернётся! Я его с детства знаю, он и не из такой задницы выбирался, - говорит Зац.
- Будем на это надеятся, - отвечает Америка.
Мне больше всех интересно, что с ним стало. Ведь Падре за всех ручался, в том числе и за Коловрата. Может, он сейчас с Отцом? Всё это очень странно. Настолько странно, что я захотел ещё выпить. Следую своему желанию.
- Так значит ты у нас чёткая кольщица? - ехидно спрашивает Зац.
- Да...Наверное. Я училась этому долго. У меня, кстати, и машинка с собой.
- Ооо, ништяк. Значит, у меня скоро татухи новые появятся? - как ребенок радуется Засранец. Татьяна молча допивает ром и игнорирует слова бородоча. Серьёзная она девушка, как оказалось. Ей сейчас не до шуток, и я понимаю это, как никто другой. Она жила в психушке бог знает сколько, не видела нормальных людей, хотя.. Что скрывать, и сейчас не видит. Вряд ли нас можно назвать "нормальными". У самого язык бы не повернулся.
Я стряхиваю пепел на пол и откидываюсь на спинку стула. В этом домике очень уютно. Жаль, что у меня никогда такого не будет. Что ж за дерьмо-то ?! У меня не будет ни семьи, ни детей, ни собаки, ни дома, ни машины, ни работы, Н-И-Ч-Е-Г-О. Да и хер с ними... Зато у меня есть друзья сейчас. Неважно, что я буду иметь в будущем, важно лишь то,что я имею сейчас. Кто знает, что произойдёт через день, два, месяц? За две недели у меня жизнь перевернулась несколько раз с ног на голову. Все так быстро меняется.Ладно, на эти темы можно думать сколько угодно, но я не хочу грузить себя перед сном дибильными мыслями.
- Во сколько завтра вылетаем? - спрашивает Америка.
- В 13:30 за нами заедут. Билеты и документы уже на руках, - отвечаю я.
- Откуда у тебя такие связи, чувак? И, кстати, зачем мы улетаем? - встревает в разговор Сухарь.
- Родственники помогли, а улететь нам надо, дабы все думали, что мы гниём в тюрьме. Понятно?! - не выдерживаю я и перехожу на крик. Нет, ну в самом деле, какая разница "как"?! Главное, что всё нормализуется!
Он не обижается, но делает недовольное выражение лица. После моих слов никто больше не осмеливается задать какой-либо вопрос, косающийся нашего перелёта. Они все за, так что всё путём. Во мне снова бурлит злость, и я не понимаю, как её остановить. Она будто иглами пронзает всё моё сознание, заставляя меня грубить и обижать других людей.
- Мне нужно выйти, - говорит Татьяна и выезжает на коляске за пределы комнаты в коридор. Я встаю со стула и следую за ней. Тане не нужно сейчас оставаться одной, кто-то обязан быть с ней всегда и поддерживать, так как ей очень тяжело находится в незнакомом месте с почти незнакомыми людьми. Что ж, такой вот она человек. И этим кем-то естественно становлюсь я. Мы направляемся за пределы дома. На улице начинает темнеть, и яркие огоньки столбов режут глаза. Небо на удивление чистое и даже видно, как сияют звёзды. Свежий воздух заставил клетки моего мозга работать более исправно, и меня перестало клонить в сон. Мы с Татьяной молча наблюдаем за звёздами. Воцарилась безмолвная атмосфера спокойствия. Я замечаю, что Таня пытается встать с коляски. Сделав сосредоточенное лицо, она осторожно поднимается. Её тонкие руки дрожат, длинные пальцы цепляются за коляску. Я страхую девушку своими руками. Она замечает это и улыбается, продолжая подъём. И вот она уже стоит и изо всех сил пытается удержать равновесие.