Второй вопрос, который еще труднее будет решить, — это то, что Рени носит ребенка, который появится на свет в конце года. Если первое было правдой, в чем он все меньше и меньше сомневался, то скорее всего он не настоящий отец этого ребенка. Маршалл сделал передышку. Логика, какой бы она ни была верной, иногда невыносимо болезненна. Но если это ребенок Магвира, что мешало Рени избавиться от него, как это сделала Элизабет? Что, если с ней что-нибудь случилось… Маршалл на мгновение закрыл глаза, и в этот момент вся его озлобленность исчезла под натиском одной-единственной истины, которая возвышалась над всеми остальными. Он любит Рени. Она для него все. Он вновь обрел жизнь и любовь. Рени — его жена, а он — ее муж. Это будет их ребенок. Он будет воспитывать и любить его, потому что он часть Рени. От этой мысли ему стало так легко и покойно. Если она сочтет невозможным рассказывать о всех ужасах, которые с ней происходили, он поймет ее и не будет настаивать. Сейчас ей нужны его любовь и забота, так же как и ему ее любовь. И он не станет посвящать ее в гнусные подробности своего пребывания в плену у Маг-вира. Этот рассказ не для женского уха. Каждый останется со своими ранами, они будут заживать сами собой.
Маршалл улыбнулся и посмотрел вокруг. Летний сад Рени был изумителен. Сочная зелень буйно разрослась, яркие цветы источали нежный аромат. Маршалл посмотрел на дом со стороны и по достоинству оценил его классическую красоту. Мечта Роджера Фонтейна — Леман — осуществилась. Когда-нибудь Маршалл передаст в наследство своим детям то, что передал Рени се отец. С этой мыслью он покинул сад и медленно пошел по направлению к реке.
Когда Рени поднималась в свою спальню, Джордж кивком головы подозвал ее к себе. Она беспокоилась, куда ушел Маршалл. Джим выехал недавно, а Маршалл и Джордж оставались дома. Может быть, они разговаривают в кабинете?
— Что случилось, Джордж? Где Маршалл?
— Точно не знаю.
— Может быть, он пошел наверх отдохнуть?
— Нет, он вышел на улицу, — спокойно объяснил Джордж.
— Хорошо, — вздохнула Рени с облегчением. — Я думала, что-нибудь случилось.
— Что-то действительно случилось, но не знаю, что именно.
— Что вы имеете в виду?
— Его мучает что-то. Если б не это, уверен, он быстро пришел бы в себя.
— Надеюсь. Сделаю все возможное, чтобы он был счастлив. Хочется верить, что с рождением ребенка все встанет на свои места. — Рени положила руку на живот.
— Как он воспринял эту новость?
— Он был в восторге — сначала…
— Сначала?
— Он спросил, когда это произошло. По словам доктора, роды придутся на конец года, значит, это случилось в Сидархилле. Когда я упомянула о Сидархилле, он сразу же отстранился от меня, стал чужим. Это очень меня огорчило. Как он может любить меня и одновременно быть таким холодным?
— Я думаю, он немного отдохнет и привыкнет к нам. Мы должны потерпеть. Ему многое пришлось пережить. Он рассказывал тебе?
— Нет, нет еще.
— Он, конечно, постарается избегать стрессовых ситуаций.
— Вы думаете, напоминание о Сидархилле или о ребенке расстроило его?
— Я думаю, его беспокоит твоя беременность. Ты знаешь, что Элизабет Энн умерла из-за выкидыша?
— Да, Дорри рассказывала мне об этом.
— Возможно, он боится, что то же самое может случиться и с тобой.
Теперь Рени стало понятно поведение Маршалла. Он заботится о ней. Он боится, что она может умереть — так же, как и Элизабет Энн. Теперь все встало на свои места, наивно подумала Рени. Постепенно она будет убеждать его в том, что хорошо себя чувствует и ребенок у них будет крепким и здоровым. Как только его страхи улягутся, он станет прежним Маршаллом.
— Вы заметили, в каком направлении он пошел?
— По-моему, в сад.
— Спасибо, Джордж. Пойду поищу его.
Рени вышла навстречу утренней жаре. Солнце палило нещадно, и приятно было укрыться в тенистых аллеях среди декоративных деревьев и кустарников. Она безуспешно обследовала беседку, несколько скамеек вокруг сада и устремилась к причалу.
Маршалл сидел на зеленом склоне над обрывом. Он выглядел усталым, и Рени понимала, что все это последствия злоключений, которые ему пришлось пережить; об этом, кстати, говорил Джордж.
— Марш! — позвала она издалека, чтобы не потревожить его. — Если хочешь побыть один, я уйду, но, мне кажется, ты устал от одиночества.
— Если это ты, я вряд ли откажусь от такой компании.
Радостная, она подошла к нему.
Маршалл поднялся и обнял ее.
— Здесь замечательно! — Он показал на чудесную панораму, открывшуюся перед ними.
— Тебе лучше пройтись, — сказала Рени, пытаясь увести его отсюда.
— Прекрасно. Пойдем.
Они взялись за руки и направились к небольшому утесу. Добравшись до вершины, расположились под ивой. Широкая река степенно несла свои воды. «Элизабет Энн» все еще стояла у причала. Джим разговаривал с лоцманом и Олли в штурманской рубке.
— Это то самое место, о котором ты рассказывала Дорри в Сидархилле?
— Да, я часто приходила сюда.
— Такой же залив, как тот… — молвил он, но тут же переменил тему. — Подойди ко мне.
Маршалл облокотился о ствол, прижал Рени к груди, поглаживая руками округлившийся животик. Она ласково улыбнулась ему и молча положила свои руки сверху, на его крепкие ладони. Закрыла глаза и вздохнула с облегчением.
Глава 33
— Что он рассказал тебе? — спросила Марта, когда они с Джорджем тоже вышли на прогулку.
— Много чего.
— Что именно?
— Магвир скрывался в пещере недалеко от Мерамека. Там он и держал Маршалла.
— А он не мог как-нибудь убежать?
— Однажды он попытался совершить побег, но его заковали в кандалы и посадили в крошечную комнату в конце пещеры.
— В кандалах?
— Магвир, по всей видимости, хотел, чтобы он вкусил прелестей тюремной жизни.
Марта ничего не ответила, ее захлестнуло чувство ненависти.
— Это счастье, что он мертв, Джордж. Он заслуживает смерти.
— Ты права. Но это еще не все.
Марта вопросительно взглянула на мужа, ожидая самого ужасного.
— Он бил его плетью, а затем оставил взаперти в той комнате. Негодяи держали его все это время в темноте.
Она почти физически ощутила то отчаяние, которое должен был испытывать ее сын, запертый в темноте и закованный в кандалы. Время ему, вероятно, казалось вечностью.
— Магвир сказал ему, что Рени погибла.
— Этого одного было достаточно, чтобы сломить его.
— Ему больно. Как ему больно! Нужно время, чтобы научить его снова радоваться жизни.
Марта подошла к мужу и обняла его.
Маршалл и Рени вернулись домой только в полдень. Они улыбались.
Вся семья была в сборе, и легкий обед прошел спокойно. Марта не могла оторвать глаз от сына, пока он жадно ел. Дорри развлекала его монологом о поездке в Леман и чудесном пребывании здесь. Маршалл одобрительно кивнул, взглянув на жену. После обеда Рени решила немного отдохнуть, и они с Маршаллом уединились в спальне наверху.
Комната раскалилась от июльского солнца, поэтому пришлось задернуть занавески. Маршалл повернулся к туалетному столику.
— Хочешь отдохнуть со мной? — спросила Рени.
— Полежу рядом немного, хотя вряд ли удастся заснуть. Мне все еще не по себе после сегодняшнего.
— Понимаю, дорогой. — Рени встала перед ним, чтобы он помог ей снять платье.