Комплименты и славословие в адрес красоты и мудрости Девы-Иннатхи были обычным делом в подобных беседах, да и вообще в повседневности Цалибу. Но сейчас ей интересно было наблюдать за сыном Цали Сумузи, который, конечно, не понимает, что был разгадан еще до того, как вошел в город-крепость Цала Исиды.
Иннатха медленно, плавно перенесла вес на другую ногу и сменила позу, как бы невзначай проведя рукой с остро заточенными золотыми ногтями по холмикам грудей и еле выступающей округлости живота, на какое-то время позволяя трем парам глаз, устремленных на нее, насладиться позой, демонстрирующей все изгибы ее тела в самом выгодном ракурсе. Две пары глаз взирали на юное тело Цалибу с сожалением о собственной утраченной молодости, как всегда, смотрят на молодых дев старики, а вот в глазах самого немощного на вид читалось плохо скрываемое восхищение напополам с вожделением. Ни один старик не будет смотреть на женщину так.
- Меня еще называют Девой-Воительницей, или Яростной львицей, не желаешь ли узнать, за что? – Цалибу приоткрыла пухлые губы и положила в рот еще один финик.
А затем звонко расхохоталась, запрокинув голову, показывая, что пошутила.
С облегчением засмеялись и трое умемов.
Тот умем, что настаивал на человеческих жертвах во славу Богини, в синего цвета рясе, продолжил:
- Не лучшим ли доказательством желания Богини наслаждаться человеческой кровью являются строки из священного писания: «Тело Богини Утренней Звезды подобно дворцу, отрытому беспощадным бурям, - дворцу, в котором гибнут герои…»? – и он усмехнулся, довольный удачным примером.
Иннатха ответила ему следующей строкой из того же писания:
- «…Любовь Всесильной Иштар подобна двери, впускающей в Небесную Обитель…»
К ее удивлению, поддержал ее тот самый умем, который сегодня интересовал ее больше остальных:
- «Дверь эта откроется лишь единожды, потому что из Небесной Обители нет выхода, и некому оттуда выходить…»
Умем в чалме со звездами тоже решил блеснуть своей ученостью:
- Но это строки из писаний шумерских племен, отличавшихся излишней витиеватостью в восхвалениях.
- Да, почтенный, шумерские племена слишком усердствовали в своих восхвалениях, на мой взгляд. И все же их культ Иштар, которой они поклонялись под именем Инанны, имеет свою привлекательность. Хотя мне больше по душе ханаянская Иштар – Ашторет, а что вы скажете?
- Я десять лет изучал древние послания семитских племен, которые называли Богиню Астартой, - ответил мудрец в чалме со звездами.
- Я потратил пятнадцать лет жизни, толкуя шумерские письмена, - с достоинством ответил умем в синей тоге. - И их Иштар нередко изображается на Ликах, танцуя на красивых молодых телах, нередко на нескольких сразу, не лучшим ли это является доказательством, что Богиня предпочитает именно такие тела в жертву?
- Вам, умемам, лишь бы в жертву, - Иннатха шутливо махнула на него изящной кистью. - А может Богине просто нравится прикасаться к юной, упругой, горячей плоти, - она словно бы невзначай облизала пересохшие губы и отхлебнула из высокого золотого кубка.
Глава 35
Зиккурат
Три умема с жадностью следили за каждым движением Цалибу.
Она примирительно подняла вверх ладонь, опережая умема в синей тоге, который уже готовился возразить ей:
- Я достаточно читала о жестоких ритуалах в честь Всесильной Богини, известной под разными именами и ничего не имею против. - Иннатха хищно усмехнулась, - Но все же полагаю, что за всем этим должно стоять нечто большее, нежели просто лишение людей жизни. Уверяю, убивать людей просто так, от скуки, например – занятие быстро надоедающее.
Цалибу обернулась к третьему умему и пристально взглянула ему в глаза. «Старец» не отвел взгляд.
- А что ты полагаешь, мудрейший? Что ты думаешь о нашем споре?
Едва заметно сглотнув, он ответил:
- Мне по душе Иштар эллинских народов, кои звали ее Афродитой, и ромулских – у них она Венера, Богиня Утренней Звезды и Любви. Любовь – вот первое и единственное предназначение женщины.
- Вот как? – Иннатха прищурилась, - Я думала, умемы не одобряют разнузданные празднества с массовыми оргиями?
- Отчего же, если они не мешают ученым занятиям?
- Любовная раскованность и храмовая проституция имеют место быть, в особенности там, где надлежит приковать особенное внимание простолюдинов к культу.
- Говорят, сейчас за морем стало модным приносить в жертву девственность прямо в гонгмах, это правда, почтеннейшие?
- Истинная правда, Цалибу. Еще во славу Богини ежемесячно проводится ритуал самооскопления.
- Самооскопление? Вот как?
- Да, такой обычай наказания особо опасных преступников. Или самооскопление в храме – и иди на все четыре стороны, или медленное поджаривание на костре, тоже прилюдно. Впрочем, милосердие тамошних Цали велико – преступник в любой момент может передумать. Я видел собственными глазами, как один человек семь раз переходил от жаровни к ритуальным ножам, и так и не мог определиться с наказанием.
- Надо полагать, ему помогли?
- В этом не может быть никаких сомнений, Цалибу, - умем усмехнулся.
- А это занятный обычай. Надо и в моем Цале такой ввести в моду. В конце концов, когда мы убиваем преступника, мы теряем рабочую силу, а оскопленный остается полноценным членом Цала, даже более, чем полноценным, его более не привлекает плотская сторона жизни, и он может и дальше трудиться на благо своего Цала… Нет, ну до чего занятный обычай!
- Или вот наказание неверных жен…
- Ах нет, слышать ничего не хочу о неверных женах, мужьях и всей этой брачной песне! Я всерьез подумываю над тем, чтобы вовсе отменить брачный институт для знатных людей в своем Цале.
- Отменить? Но…
- А что? В чем его смысл? Нищета, конечно, объединяется, чтобы выжить. Там, где не справится один, получится у двоих, но зачем это знати?
- Помилуйте, Цалибу, ведь это священное действо…
- Вы сами не верите в то, о чем говорите, почтенные. Или, думаете, я не знаю, как вы пользуете молоденьких прислужниц в замках и гонгмах? Тратите на юных шлюшек подношения Всесильной Богини?
Иннатха не зря заговорила об институте брака, она смотрела на реакцию сына Цали Сумузи и откровенно развлекалась. Вот как интересно он теперь к ней посватается?
- Впрочем, не будем говорить о вас, уважаемые. Поговорим обо мне. Вот я – способна сама навести порядок в своем Цале и защитить его, или вам есть, что на это возразить?
- В этом нет никаких сомнений, Цалибу Дева-Воительница…
- Так зачем брак мне, когда я могу получить любого мужчину и любую женщину? И вообще, все, что я захочу…
Иннатха хищно прищурила кошачьи глаза, становясь при этом похожа на своих ручных леопардов, о которых ходили слухи, что они людоеды.
- Впрочем, есть кое-что у кхастла Бравиш в соседнем Цале… Помимо их жалких жизней, конечно. Ненавижу бравиумов, - она очаровательно улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках и белозубую улыбку.
Цалибу задумчиво положила в рот виноградинку, глотнула из золотого кубка, делая вид, что всецело поглощена терпким вкусом горячей тайры, в то время как на самом деле она наблюдала за сыном Цали Сумузи. Он встрепенулся, хоть и постарался не подать виду.
- Я питаю слабость к Статуям Иштар, уважаемые. Я ценительница. Шесть бесценных нерукотворных Статуй украшают мои покои, но мне говорили, есть еще одна, седьмая, очень красивая, украшенная драгоценностями Богини…
Огонь, вспыхнувший в глазах умема, показал Цалибу, что она достигла цели.
Теперь он плотно сидел на крючке, заглотив наживку.
Дева Иннатха готова была поспорить, что завладеет бесценной Статуей еще до кровавой луны…
Глава 36
- Что же, черт побери, со связью?
- Все передатчики вышли из строя, а ормы на Зиккурате не работают. Похоже на внешнюю блокировку.