Джулиан наконец позволил ей поудить рыбу, когда решил, что они достаточно далеко отошли от дороги. Он снова занялся разведением костра, а потом подошел к ней и встал за спиной, наблюдая.
— Разве ты никогда не удил, чтобы поесть? — бросила она ему через плечо. Она сидела на берегу маленькой речушки и осторожно поводила удочкой по воде.
— Разумеется. Но я никогда не видел, чтобы женщина нанизывала червяка на крючок.
— У меня много талантов, — подмигнула Ребекка. — Этому меня научил мой брат.
— Правда? — переспросил он, усаживаясь на берегу рядом с ней. — Меня удивляет, что твои родители это позволяли.
Она предложила ему леску и крючок. Он привязал свою леску к палке и забросил крючок подальше.
— Они ничего об этом не знали. Мой брат ухитрялся вывести меня тайком из дома, подальше от глаз моей бдительной няньки. А ты проделывал такое же со своими братьями и сестрами?
— Мои сестры — не такие любительницы приключений, как ты, — ответил Джулиан, больше глядя на удочку, чем на нее.
Это дало ей возможность поизучать его.
— Значит, они, как большинство моих подруг, думают лишь о том, чтобы вести себя как истинные леди, чтобы в будущем привлечь внимание достойных джентльменов.
Джулиан улыбнулся:
— Не думай о них плохо. Они очень ясно сознавали наши финансовые проблемы и отсутствие у себя приданого.
— Ну конечно, — поморщилась она. — Я вовсе не хотела легкомысленно отнестись к их положению.
Он посмотрел на нее сверху вниз. На губах его играла ленивая улыбка.
— Знаю, что не хотела. К счастью, они на два и четыре года моложе меня. Так что когда они были готовы к замужеству, у меня уже были деньги.
— Какой ты хороший брат, — сказала Ребекка, толкая его локтем.
Тут их отвлекло подергивание лески, она натянулась. Вскоре Ребекка с торжеством вытащила свой улов. Она сама сняла рыбу с крючка, несмотря на отчаянное сопротивление пленницы и смех Джулиана. Впрочем, Ребекка сочла себя отомщенной, когда с его крючка рыба сорвалась и увела с собой червяка.
Затем они снова закинули удочки в воду. Ребекка заметила:
— Я уверена, что сестры ценят твои усилия, но братья слишком беззаботны и потому не очень благодарны.
Джулиан пожал плечами, но впервые за время их знакомства не зажался, когда она заговорила о его братьях.
— Они еще молоды, — сказал он.
Она преувеличенно фыркнула.
— Что-то раньше я не слышала от тебя извинений за их поступки.
— Я пытаюсь учесть их возраст.
— Они будут делать свои ошибки… как делал их ты.
Он надменно выгнул бровь.
— Я никогда не делал ошибок! — Но в уголке его рта дрожала легкая улыбка.
— Наверное, трудно быть таким идеальным. Возможно, в глубине души ты завидуешь братьям, потому что они моложе и у них нет такого груза ответственности, как был у тебя в их годы.
Он закатил глаза, потом посмотрел на удочку, которая внезапно изогнулась под яростным потягиванием рыбы. Джулиан умело подсек ее, а затем вытащил на берег.
— Это мои братья наверняка мне завидуют, — попенял он Ребекке.
— Я в этом не уверена. Они вроде бы получают массу удовольствий, как ты, наверное, и желаешь восемнадцатилетним… Но разумеется, это всего лишь мое мнение.
Она послала ему сладчайшую улыбку и была рада, когда он после этого сосредоточил все внимание на ее губках. Какую-то долгую минуту она ощущала сильнейшее влечение к нему, никогда ранее ею не испытанное. Он знал ее так, как она представить себе не могла, что ее может подобным образом узнать мужчина. И это ее пугало.
Но затем Джулиан встряхнулся и вернулся к рыбной ловле. В конце концов, он ведь привык обеспечивать близких, со вздохом подумала она.
Позже, когда он обучал ее чистить рыбу — в юности она старательно избегала этого занятия, — он вдруг поднял голову и прислушался.
Она открыла было рот, чтобы спросить, в чем дело, но Джулиан приложил палец к губам, и она послушно промолчала. После нескольких долгих минут тишины, нарушаемой лишь журчанием воды и кваканьем лягушек, она все же вопросительно повернула к нему голову.
— Мне показалось, что я кое-что услышал, — откликнулся он.
— Бобра?
Теперь она уже знала, какие они бывают, и больше не пугалась сельских звуков.
Но Джулиан не ответил, только взял их рыбу и отнес к костру, где разложил ее на плоских камнях, заранее расставленных им близко к огню.