Мелроуз внимательно поглядел на него своими проницательными глазами.
— Ты или очень умен, или невероятно глуп.
Остин торжествующе улыбнулся.
— Ты и вправду не веришь, что я в состоянии поправить дело?
— Пожалуй, не верю, — признался Мелроуз.
Тут к ним подошла Мэлия — она несла на подносе блюдо с моллюсками во льду, к которым подавалось множество разных соусов.
Мэлия пришла работать на ранчо, когда ей было всего восемнадцать лет. Она была худенькой, как былинка. С тех пор она, правда, немного поправилась, но все еще оставалась самой хорошенькой женщиной на острове. Ее длинные, черные как смоль волосы были заколоты на макушке, смуглая кожа была нежной и гладкой.
— А ты счастливчик, — заявил Мелроуз.
Остин посмотрел ему в глаза — он понял, что Мелроуз имеет в виду Мэлию.
— Счастье или удача, старина, достаются тем людям, которые их добиваются.
Все трое подняли головы, услышав стук копыт лошадей, прискакавших к конюшне. Они увидели, как Ники и Кимо, объятые клубами пыли, спрыгивают на землю, и услышали их веселый смех.
Мелроуз усмехнулся.
— Похоже, Ники рада вновь оказаться дома.
— Да и Кимо ее приезд явно по душе, — равнодушным тоном заметил Остин.
Было бы нелепо отрицать очевидное в присутствии его любовницы, каковой являлась Мэлия на протяжении последних тридцати лет, но, несмотря на влияние Америки, здесь, в сердце островов, по-прежнему были сильны сословные предрассудки.
Однако Кимо, конечно же, не мог составить пару наследнице империи Палмеров. Впрочем, это не помешало бы необузданной и своенравной Ники завести с ним роман, если бы она захотела. Остин решил потолковать об этом с отцом Кимо, но тут его размышления прервал громкий визг тормозов.
— Черт! — вскричал Мелроуз, увидев, как по дорожке мчится старенький грузовик Пени. — Слава Богу, никого нет на дороге! Она бы передавила людей! Что с ней случилось?
— Хороший вопрос, — заметил Остин.
— Она женщина темпераментная, и ее сжигает страсть, — промолвила Мэлия. — Страсть к Кимо, — пояснила она. — Боюсь, когда-нибудь ревность доведет ее до беды.
— …сказала мудрая островитянка, — усмехнулся Остин.
— Смейся сколько душе угодно, но попомни мое слово. Сердце Пени бушует как вулкан. И ты знаешь, что они говорят… — Замолчав на полуслове, Мэлия посмотрела вслед грузовичку, который с грохотом въехал на вершину холма и пропал в клубах пыли.
— Так что же? — улыбнулся Мелроуз. — Что они говорят?
— Сильнее чувства нет, чем ненависть, рожденная любовью, — тихо процитировала Мэлия. И добавила: — А ярость отвергнутой женщины страшнее ада.
С ранчо Пени поехала прямо к деревенскому бару, где принялась с шумом пить пиво, и меньше чем за час умудрилась опорожнить с полдюжины банок. К тому времени когда она ушла оттуда, деревенские улицы уже опустели — люди отправились домой ужинать.
— Дура, — пробормотала она вполголоса. Почему она понадеялась, что Кимо придет в свое излюбленное место? Она же поняла, что его там не будет, еще когда Ники направилась в их сторону! Наверняка сидит сейчас у себя дома, зализывая раны, как обезумевший от любви зверь.
Быстро припарковав грузовичок во дворе небольшой хибары, служившей ей домом, Пени вошла в нее через переднюю дверь. Ее родители давно умерли, братья уехали с островов в поисках лучшей доли. В доме было пусто, тихо и жарко как в аду.
Стянув через голову рубашку, Пени направилась в ванную и встала под холодный душ. Выйдя из ванны, она обмотала голову полотенцем и посмотрела на себя в зеркало. От тягот суровой жизни на пастбищах она была худой, поджарой и мускулистой.
— Рослая девочка… — частенько говорил ей отец, даже не подозревая, как ненавистно ей было слово «рослая», как ей хотелось, чтобы кто-нибудь назвал ее красивой.
Впрочем, черты лица у нее были приятными. Но вот манеры явно подкачали. Может, все дело было в том, что Пени рано осталась без матери и росла среди мужчин? Она не знала, что такое женское общество.
Взгляд Пени по-прежнему скользил по фигуре, отражающейся в зеркале. Широкие плечи, твердые груди, полные бедра… Штаны она носила четырнадцатого размера, а рубашку даже шестнадцатого. Ей пришло в голову, что она вдвое больше Ники, у которой был шестой размер — именно тот размер, который так нравился Кимо.
Лоб Пени прорезала глубокая морщина. Господи, как же она ненавидела Ники за ее красоту и женственность! Она презирала ее за то, что та была у них на острове почти что принцессой. За то, что Ники в жизни все доставалось так легко, начиная от богатства, которое окружало ее с колыбели, и заканчивая ее увлечениями, занималась ли она верховой ездой, альпинизмом, дельтапланеризмом и черт знает еще чем.