Отец поцеловал меня в висок.
— Всё это неправда, слышишь? Чтобы ты не услышала — это всё неправда! Ты моя девочка, я ведь ради тебя живу…
Я поняла, что случилось что-то страшное, непоправимое. Вцепилась в его плечи и затихла.
— Саша. Саша, ты меня слышишь?
— Я ничего не понимаю, — прошептала я. — Ты с ней знаком? Знаком с Луганской?
Отец напрягся, я это почувствовала, отстранился немного. Его взгляд посуровел.
— Саша, поезжай домой.
— Папа…
— Поезжай. Ничего здесь не случилось. Просто забудь.
— Но я видела, как ты с ней разговаривал! — настаивала я.
— И что? Мы просто разговаривали!
— Просто разговаривали?
— Всё, хватит! — окончательно разозлился отец. — Костя!
Тот незамедлительно появился в поле зрения хозяина и посмотрел на него выжидающе.
— Отвези её домой!
— Но, папа…
— Домой, я сказал!
Что мне оставалось делать? Я вздохнула, посмотрела на него негодующе, но вышла из ресторана вместе с Костей.
— Тебе что, понравилось его злить? — сказал Костя, придерживая для меня дверцу машины.
— Хоть ты не начинай, — взбеленилась я.
Домой я вернулась в ужасном настроении. Мало того, что отец не захотел со мной разговаривать, так ещё и врал. Или всеми силами пытался уйти от ответа, что почти одно и тоже.
— Что с тобой? — спросил меня Большаков, когда увидел, как я швырнула свою сумку на диван.
Я остановилась посреди комнаты, с трудом перевела дыхание и посмотрела на него с едва сдерживаемым раздражением.
— Ничего, ответная реакция на плодотворный разговор с папочкой!
— Вы поругались?
— Если бы… Максим, он знаком с Луганской!
— Кто? — не понял Большаков.
— Папа! — в отчаянии выкрикнула я. — Они обедали вместе!
Он помолчал, потом пожал плечами.
— И что? Может, он встречался с ней из-за Стаса?
Я покачала головой.
— Нет! Ты бы слышал, как он с ней говорил! Они явно давно знакомы!
— Я не понимаю, из-за чего ты так нервничаешь! То, что дядя Витя с ней знаком, так в этом нет ничего удивительного. Он часто бывает в Москве, мало ли где они могли познакомиться? На приёме каком-нибудь…
Я села на диван и задумалась.
— Но почему он мне не сказал? Он ведь знал, насколько это важно для меня!
— Поэтому и не сказал.
Я опять вздохнула.
— Нет, Большаков, тут что-то другое, я чувствую…
Максим лишь хмыкнул.
— Из-за пустяков папочка так бы нервничать не стал.
— Ой, Сашка, вечно ты придумываешь проблемы на пустом месте!
Я не ответила. В душе появилось какое-то щемящее чувство, томление. Я понимала, что папа что-то недоговаривает, скрывает от меня. Что-то важное.
И я собиралась это выяснить.
16
Отец приехал домой поздно, я даже заподозрила, что он сделал это специально. Наверное, надеялся, что я его не дождусь и лягу спать. Но я прекрасно знала все его уловки.
Сидела в гостиной, в темноте, и ждала его.
Он вошёл тихо, даже свет не включил. Прошёл в комнату, положил портфель на стол и вздохнул. Я наблюдала за ним, как он снял пиджак, подошёл к окну и потянулся.
— Чего не спишь?
Я вздрогнула. Вот так всегда! Думала, что я его перед фактом поставлю, а не наоборот.
И как он меня разглядел в темноте?
— Тебя жду, — тихо ответила я.
Отец обернулся ко мне.
— Свет включи, конспираторша!
Я протянула руку и включила торшер.
— Максим где?
— Я его домой отправила.
— Ого! Готовишься к серьёзному разговору? Зря.
— Почему?
— Потому что я не вижу повода для этого.
— Разве? А я вижу.
— Ой, Сашка, брось! Что тебе в голову далось? Глупость какая-то! Ну, поговорил я с Луганской и что?
— Ты с ней не просто поговорил, — мой голос звучал глухо и напряжённо.
Отец посверлил меня тяжёлым взглядом, а потом отошёл к бару. Плеснул себе в стакан виски и залпом его выпил. Я видела, что он нервничает, но изо всех сил старался этого не показать.
— Знаком я с ней и что? — нервно начал он.
— Ты мне не сказал…
— Саша, ты помешалась на Луганской! А если бы я тебе сказал!.. Ты бы меня в могилу свела своими вопросами!
Я отвела взгляд и помолчала, обдумывая его слова.
— Папа, мне почему-то кажется, что ты мне врёшь…
— Да чёрт возьми! — разозлился он. — Какая же ты упрямая! Что ты хочешь от меня услышать?
— Правду!
Он с трудом перевёл дыхание.
— Саша, я тебя очень прошу, давай прекратим этот разговор! Он бессмысленен!