И вот я, не попадающая ни в одну из этих категорий, буду учиться рядом с ними. Зачем мне это? Я успешно училась дома, у частных учителей. Они хвалили меня.
Но если родители решили так наказать меня, то пусть будет школа.
Высокие каменные стены окружали Райнхардер. Мы медленно приближались к городу и обеду. На мой взгляд очень медленно.
Наконец, без проблем миновав ворота, въехали в город. Я, как юла, крутилась в карете от одного окна к другому, чтобы все получше разглядеть. За пределами родного дома и Эссентера я раньше никогда не была. И было интересно как живут люди в других городах.
Я была удивлена: дома в Эссентере были деревянные в одни — два этажа, а тут каменные по большей части трехэтажные строения, попадались даже здания в четыре этажа. Было очень много людей на улицах — раньше так много людей разом я никогда не видела. Да Эссентер просто деревня по сравнению с Райнхардером!
Мы ехали по совершенно прямой широкой мощенной камнем дороге мимо спешащих по своим делам прохожих и зданий, пестревших разноцветными вывесками.
За разглядыванием ярких вывесок и одежды местных жителей не заметила как мы подъехали к гостинице. Растрепанный мальчишка лет четырнадцати тут же подбежал к карете, открыл дверцу и опустил ступеньки.
Вышла из кареты, кивнув мальчишке в знак благодарности, подставила лицо солнечным лучам. Как хорошо-то! Яркий солнечный день, нежданное путешествие и очень вкусный обед. Что может быть лучше?
— Мальчик, — Осто обратился к пареньку.
— Руперт, господин.
— Хорошо. Позаботься о лошадях, Руперт. На долго мы здесь не задержимся, карета должна быть готова через час. Ты понят, Руперт? — строго спросил его Осто, протягивая пару монет.
— Да, господин, все будет сделано в лучшем виде, — резко схватив монеты, мальчишка тут же взобрался на место кучера и направил лошадей куда-то за угол.
— Леди Василика, — голос Осто был очень серьезен, — прошу вас пока мы здесь, в большом городе, держаться рядом со мной, даже на шаг от меня не отходите, — Осто внимательно посмотрел на меня, — повторяю, это большой город. Ни я, ни вы его не знаем. Здесь легко заблудиться. Я не переживу, если вы потеряетесь или падете в беду. Василика, пообещайте мне, что пока мы тут, то будете слушаться меня и выполнять то, что я скажу вам. И еще все разговоры буду вести я, от вашего имени. Хорошо?
— Хорошо, Осто, — я также серьезно посмотрела ему в глаза, — если все так серьезно, как ты говоришь.
— Более чем, Лика, более чем. Идемте.
Большой светлый зал, с расставленными круглыми столиками, покрытыми белыми скатертями. Большинство столиков было свободно, я уже хотела направиться к одному из них, но тяжелая рука Осто легла мне на плечо:
— Не спешите, вон к нам идут.
— Что угодно дорогим гостям, — с улыбкой обратился к нам высокий полноватый мужчина, одетый в обтягивающие голубые лосины, голубой же фрак и немыслимой белизны рубашку.
— Комнату для юной госпожи и сытный обед туда на двух персон.
— Как пожелаете, пожалуйста, проходите, — мы подошли к стойке, мужчина быстро что-то написал в толстой книге и выдал Осто ключ, — Эрс проводит вас, — кивнул на неизвестно откуда взявшегося лакея, облаченного в точно такой же костюм.
Мы поднялись на второй этаж и вошли в дверь под номером пять. Комната оказалась просторной, чистой и светлой, из мебели кровать под зеленым балдахином, шкаф, комод, стол, покрытый все той же белой скатертью, пара стульев, на единственном окне зеленные же занавески. Скромно, но красиво. По крайне мере мне обстановка понравилась, нет такой угнетающей роскоши, как дома.
— Чувствуйте себя как дома, — лакей быстро подошел к окну и раздвинул занавески, — обед будет через двадцать минут, — поклонился и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Осто тут же пошел к ней и повернул ключ в замке.
— У-у-ух, — с разбега прыгнула я на кровать.
— Лика, что вы творите? Остановитесь.
— Неа. Весело, — смеясь и прыгая по кровати, объявила я.
— Лика, вы обещали меня слушаться. Немедленно остановитесь.
— Осто, ну что же ты такой скучный? Никто же ведь не видит!
— Леди себя так не ведут, — припечатал он, — простите, Лика, я не хотел вас обидеть, — тут же начал извиняться он, заметив, что я часто заморгала, сгоняя непрошеные слезы, — мне не стоило так говорить. Не плачьте. Вы простите меня? — обнимая и гладя меня по голове, спросил он.