— Надо же, — покачал головой Амалрих, — не ожидал я такого от леди Лики. Поднять руку на свою мать! На беременную женщину! Ох не простой был тот сон! Ох не простой!
— Василика не могла этого сделать. Не могла убить, — едва слышно отозвалась Найдин, глядя четко перед собой.
— Скажите, Найдин, — требовательно начал Амалрих, — когда вы перестали верить своим глазам?
Более ничего интересного не происходило — Амалрих в полной тишине довел девушку до комнаты и запер ее.
Воспоминание закончилось. Но расслабляться было еще рано, Рихар до сих пор находился в голове у Найдин, видимо выискивал еще какое-нибудь полезное воспоминание. И не зря. Скоро зеркальная поверхность снова пошла рябью и мы увидели толпу народа в холле — судя по всему были собраны все слуги. Так делалось, когда хозяин хотел сделать объявление, касающееся всех жителей поместью «Озерный край».
Лорд Родерик тей Райзенде едва держался на ногах, встрепанный, с покрасневшими глазами, хриплым, дрожащим, иногда пропадающим, голосом говорил собравшимся, что леди Василика тей Райзенде вчера в три часа пополудни совершила нападение на свою мать, леди Веренею тей Райзенде, нанеся ей восемьдесят три удара молотком. От полученных ранений графиня скончалась. К сожалению, прибывшему по вызову доктору Олдману не удалось спасти и нерожденную еще вторую дочь, леди Илрин тей Райзенде. Следствие закончено — вина Василика полностью доказана, и, хоть ей удалось сбежать, правосудие рано или поздно восторжествует…
«Правосудие рано или поздно восторжествует», — повторила я про себя слова отчима, — «как же он был прав тогда. Вот только наказана буду совсем не я!»
После этого воспоминания процедура сканирования закончилась. Найдин оставили спать в кресле, а сама комиссия и Алек стали обсуждать дальнейшие действия. Секретарь быстро заполнил протокол ментального сканирования и лорды подписали его. Рихар торжественно вручил мне заверенную копию, сказав, что все обвинения с меня сняты и я могу на два часа пойти куда-нибудь погулять. Я растерянно поблагодарила его, не зная что предпринять далее.
— Василика, — ко мне подошел мэтр Влас и протянул руку, — пойдем.
Я вложила свою ладонь в ладонь мэтра и мы куда-то переместились.
Это была та самая харчевня на Тенеро, где мы завтракали позапрошлой зимой. Вечерние сумерки и тихий шелест листвы настраивали на умиротворенный лад. Почему мы переместились сюда?
— Это единственное место, где нет проклятущих, везде сующих свой нос журналюг, — пробурчал мэтр. — В последнее время я только здесь и ем.
— Все так плохо?
— Хуже не придумаешь, — кивнул маг, — я все расскажу. Сейчас, когда ты так внезапно появилась, все словно сума посходили.
— А что случилось-то? — я почувствовала, что как-то связана с неприятностями мэтра.
— Расскажу, — пообещал маг. — Где же хозяин?
Господина Сян-Дзыо появился минут через пять, страшно удивился, увидев нас, и, не переставая кланяться, пригласил нас в комнату.
Здесь все было также как мне запомнилось. Мы уселись за маленький столик, мэтр заказал завтрак на двоих по своему вкусу. Хозяин харчевни ушел. Мы молчали.
— Ну, — решилась я таки нарушить неловкое молчание, — рассказывайте уже.
— Думаю, с чего начать, — отозвался мэтр. — За год произошло много событий. Но пожалуй самое шокирующее — наша с тобой помолвка.
— Чего? Какая еще помолвка?
— Видишь ли, когда я вернулся со своего острова, где проводил эксперименты, новость о тебе и твоей матери стала для меня, мягко говоря, шоком. Я, едва ли не поубивал их всех, — мэтр не стал уточнять, кого именно, продолжил. — Общество с легкого пера журналистов припомнило мои январские и февральские чудачества и пришло к выводу, что моя влюбленность в тебя со временем не прошла, а, наоборот, только окрепла. Попытки отрицать «очевидное», равно как и доказательства и доводы рассудка, возымели обратный эффект. Ходят различные сплетни. Одна из которых — наша с тобой тайная помолвка, а также скорая свадьба. Мне нужно только дождаться, что ты найдешься.
— Вот я и нашлась…
Да уж, новости более чем шокирующие! Нет я не против выйти замуж. Не сейчас, конечно, а после окончания Академии. И уж точно не за мэтра! Не то чтобы мэтр был мне как-то противен. Вовсе нет. Но он мне как отец, которого у меня никогда не было. А желать отца, как мужчину, — полное извращение.
— Что же делать?
— А ничего не нужно делать. И даже не думай что-то предпринимать! Общество, не дождавшись от нас ожидаемого, побухтит да успокоится. Тем более у тебя есть другие женихи.