Был именно понедельник, когда мы с Луисом Суаресом, местным журналистом и моим частым попутчиком по путешествиям, ехали в город Сан-Мигель Альенде. Мы проезжали мимо селения Уичипан, в котором был базар. По обочине дороги шагали индейцы из других селений. Они шли на базар целыми семьями. Дети постарше бежали вслед за взрослыми, а малютки сидели в мешках за спиной у женщин. Индейцы несли на плечах свой нехитрый, самодельный товар, который они надеялись продать на базаре.
Индейские базары в отличие от всех базаров мира не шумные. Здесь не кричат громко, индейцы ходят как-то мягко, осторожно, словно тени. Иногда негромко спрашивают цену и без спора идут дальше.
Даже скупщики-метисы, которые приезжают из городов, не повышают голоса. Они останавливают индейцев но дороге на базар, смотрят их поклажу.
— За твои веревки я дам пять песо,- — говорит скупщик.
Если индеец не согласен, а скупщик не намерен набавить, они расходятся.
Мы шли с Луисом по базару. Я фотографировал наиболее колоритные лица. Мы уже подходили к концу базара, когда услышали чей-то громкий голос и удивились. Человек говорил без перерыва, и слова разносились вокруг. Толпа индейцев сосредоточенно слушала оратора.
— Всего одно песо стоит! Это целебная трава! — услышали мы. — Вы положите эту травку в стакан с водой, и готово лекарство. Если у вас заболит живот, выпейте полстакана этой жидкости. Если заболит справа под ребром, пейте этот же настой.
Я придвинулся чуть вперед, приподнялся и увидел невысокого индейца с длинными и черными как смоль волосами, которые были перехвачены синей лентой. Обычно такие ленты повязывают брухо — колдуны, они же лекари. На небольшом столике перед брухо лежали кучки разных трав, семена, какие-то корешки, перья, стояли пузырьки с жидкостью.
Я приподнял фотоаппарат и хотел сделать снимок. Но брухо в этот момент повернулся ко мне спиной.
— Если у кого-нибудь болит зуб, — продолжал брухо, — нужно помазать десны около больного зуба этой жидкостью. Зуб будет качаться, и вы его легко выдернете пальцами.
Я вышел из толпы и снова приготовил аппарат. Но брухо опять повернулся ко мне спиной.
— Покупайте ароматную траву! — кричал брухо и показывал всем пучок травы. — Если вы хотите сделать свой хмельной напиток приятным, купите траву и положите в бутылку.
Брухо взглянул в мою сторону, и я сфотографировал его.
Брухо положил пучок травы на стол и, расталкивая собравшихся, направился ко мне. По его глазам я понял, что идет он без добрых намерений.
— Зачем вы меня фотографировали? — резко спросил брухо.
Теперь вся толпа обернулась в мою сторону, и в глазах людей была настороженность.
— Я корреспондент, поэтому фотографирую.
— Чтобы потом насмехаться над бедными индейцами? — крикнул брухо и сделал еще шаг по направлению ко мне.
— Этот сеньор, — вдруг услышал я голос Луиса, — очень уважает народную медицину и поэтому сфотографировал вас. Он приехал из Европы и рассказывал мне, что там до сих пор помнят, как индейскими лекарствами лечили великого испанского владыку Филиппа Второго.
Брухо обернулся к Луису, и, как я понял, взгляд его смягчился. Индейцы, которые стояли за его спиной, тоже стали смотреть добрее. А я чувствовал себя смущенно, потому что ничего подобного я не говорил Луису.
— Что болело у этого Филиппа? — спросил брухо.
— У него была подагра, — сказал Луис. — Он был прикован к креслу. И единственно, чем он спасался, — индейским средством сарсапарилья.
— Так у меня есть это средство! — радостно воскликнул брухо и, подойдя к столу, показал кулечек с какими-то семенами.
— Купите! Это стоит всего сорок сентаво, — сказал брухо.
Луис купил кулечек, очевидно, для того, чтобы окончательно завоевать расположение индейского лекаря.
— И еще одного великого человека в Европе вылечили индейским лекарством, — продолжал Луис. — Барона Ульриха фон Гуттена, который был ярым противником католической церкви. Он заболел сифилисом и уже собирался покончить с собой, когда вдруг какой-то миссионер, возвращавшийся из Мексики, привез настой индейского листа гуахаки.
— Это у меня тоже есть, — сказал брухо, — стоит пятьдесят сентаво. Посмотрите, сеньор, какие у меня еще есть лекарства. А вот этот бальзам я делаю из коры дерева тамаака. Если у вас будет рана, помажьте мазью, кровь перестанет течь, и рана очень быстро заживет. Покупайте — сорок сентаво.
Желающих не было.
Брухо поднял какой-то флакончик с жидкостью.
— Это лекарство называется маниока, может быть, вы слышали, сеньор? — обратился брухо к Луису. — Когда появляется сыпь на коже, нужно помазать этой жидкостью. А если началась язва желудка, то ее нужно пить утром и вечером. Покупайте — всего одно песо.