Браво, Вальдемар!
— Ты так ничего и не вспомнил? Даже потом? — удивился друг, призывая официанта повторить выпивку. Вальдемар открестился самым яростным жестом, разве что святой водой вокруг себя не побрызгал. Нет уж, теперь никаких злоупотреблений. Вот так в жизнь людей и приходит странный мужик под именем ЗОЖ.
— Да, совсем ничего. Спрашивать не стал, — снова поморщился. Впервые в жизни ему было так стыдно за себя. Потому что сам виноват, потому что это только его ошибка и дурость, которую хочется выбить из головы молотком. Может, после хорошего удара он прокачает левел своей внезапной амнезии и ничего не вспомнит вообще о той злосчастной шаурме. Да и в жизни есть еще пара моментов, о которых хотелось бы забыть. Но страшнее приступа самобичевания было другое. Знание, что внутри тебя живет кто-то другой. Какой-то другой Владимир Лозовский, с которым ты тридцать лет не был знаком.
— Слушай, а может ты как этот, Джекилл и Хайд. Ну или как Халк? Только он злился и ломать, а ты напился и трахать! — продолжал строить неуместные теории Аркадий.
Вальдемар бросил грустный взгляд на стол, как назло, гренки кончились — заткнуть нечем.
— Еще одна такая шуточка и я опрокину пару ядерных шотов, а потом проверю такой ли зеленый мой Халк или есть в нем что-то нежно голубое, — огрызнулся Владимир, искренне надеясь, что голубого там нет. Проснуться в постели с лучшим другом — это перебор для любой психики. Даром, что сам Аркадий был голубее лазурного неба. Со стороны не скажешь, что шеф его службы информационной безопасности предпочитал исключительно высоких, голубоглазых блондинов и никого больше. Но скрывал свои пристрастия так феерично, что у него было даже две или три постоянных девушки. Они почему-то тоже не жаловались. В хитросплетения личной жизни друга Владимир не лез. Нормальный мужик с виду, отличный профессионал и друг, в чужие постели заглядывать — себя не уважать. Ему бы в своей разобраться. А то тащит его внутренний Халк туда каких-то непонятных девиц.
— Ты не в моем вкусе, — фыркнул друг, — но я найду с кем тебя познакомить.
— Еще одно слово и ты труп, — огрызнулся Вальдемар, но на душе от шуточек лохматого стало значительно теплее.
Весенняя сырость и прохладный ветер набросились на разомлевших в тепле бара мужчин едва они вышли на улицу. За окном стоял конец марта, который все никак не хотел превращаться в более доброжелательный к простым обывателям апрель. В преддверии выходных, главная пешеходная улица кишела народом. После морозной зимы всем не терпелось выйти на улицу и отлично повеселиться. Студенты радовались особенно, ведь до сессии еще целых два месяца!
Рядом с выходом из бара примостилась разноцветная компания ребят, один из которых лабал на гитаре нечто отдаленно напоминающее Linkin park. Еще двое худощавых в побитых жизнью толстовках скакали по всей улице с вывернутыми шапками и навязчивым: «Поддержите музыкантов!». Один особенно смелый и, как показала практика, бородатый, подскочил к Владимиру.
Лозовский смерил его таким красноречивым взглядом, что парень сделал шаг назад и налетел на идущую мимо девушку.
— От этого жлоба ничего не дождетесь, — рассмеялся Аркадий и вынул из кармана мелочь. Вовремя сгладил зарождающийся конфликт. — Друг, ты б лицо попроще сделал? — шепнул Вальдемару, когда они отошли подальше от незадачливых музыкантов.
— Да ты их слышал? За что я должен платить? Он даже слов не знает, — миллионер поправил пальто и поежился. Все-таки стоило выпить еще, был бы слегка навеселе, как друг, а не как унылая какаха Вальдемар. — Просто фигню какую-то поет, бы-мы. Честер бы перевернулся в гробу!
— Ты безнадежный англичанин, иногда, — возвел глаза к небу друг. — Пошли, понедельник обещает быть веселым.
— Это еще почему? — Владимир в грядущий понедельник не ожидал никакого подвоха. Планировал даже метнуться до Питера, посмотреть на кофейни поближе, дабы разобраться, почему сеть убыточна. Но придумал кое-что получше, дав Скотову надышаться перед запланированной скотобойней.
— У Светочки прода по понедельникам, — елейно пропел Аркадий и отбежал на несколько шагов вперед, спасая свою маленькую, но очень ценную штучку, которую кто-то назвал «жизнь».
Глава 4. О горяченьком
Она стояла перед дверью его кабинета. Снова держала в руках чашку с горячим ароматным кофе, как всегда. Каждое утро одно и тоже, это превратилось в ритуал, в традицию, в необходимость. Вот только сегодня она все нарушит. Больше никаких расстегнутых пуговок. На ней пуританская, под горло застегнутая блузка. Длинная юбка без соблазнительных разрезов. Губы поджаты. Все говорит: «Я не твоя игрушка!»