Напряженность внутри общества в отдельно взятом государстве в то же время не повышала значимости полиции и вооруженных сил. Ни одна из промышленно развитых стран (за исключением Франции и Великобритании) не обращалась в послевоенные десятилетия к вооруженным силам за помощью в прекращении общественного беспорядка. Однако в более бедных государствах растущее недовольство заставляло раз за разом выводить на улицы военных. В любой из стран современности оружие в руках полиции и солдат накладывало окончательное вето на внутренние политические процессы до тех пор, пока дисциплина и спаянность вооруженных сил оставались неизменными. Сохранение дисциплины в трудные времена требовало изоляции и отчуждения от гражданского общества – в особенности, когда общество становилось пропитанным серьезным несогласием. С другой стороны, поддержание соответствующих навыков требовало сотрудничества, по крайней мере, с некоторыми представителями технической элиты общества. А ведь именно эти элиты, уверенные в своей способности обеспечить требуемый уровень управления, и были наиболее недовольны неэффективностью или коррумпированностью государства. Кто кем и для достижения каких целей должен управлять – эти вопросы становились еще более проблематичными, когда техническая и военная элиты стали в подобной манере сталкиваться с другими слоями общества.
Когда подобные столкновения заканчивались государственным переворотом и приходом военных к власти, то под вопросом уже оказывалось сохранение являвшихся залогом их успеха чувств единства и ответственности перед страной. Столь искренне и настоятельно ощущаемая в момент прихода к власти необходимость осуществления реформ оказывалась делом неизменно трудноосуществимым. Открывавшиеся всем вознесенным на вершину политической власти возможности личного обогащения и (почему бы и нет?) чувственных удовольствий обычно оставляли неосуществленными лелеямые в стенах казарм и военных училищ идеалы. Зачастую подобное предательство лишало военный режим законности как в собственных глазах, так и во мнении окружающих – откуда и следует выводить краткосрочность большинства современных военных режимов.
Союз трона и алтаря являлся проверенным временем традиционным решением проблемы долгосрочного сохранения легитимности власти. В XX в. основной проблемой для властей стало найти религию и духовенство, способных поддержать их в условиях отсутствия сколько-нибудь определенного общественного согласия. Нерелигиозные идеалы XVIII-XIX вв. стали постепенно ослабевать в наиболее развитых промышленных странах, и размывание общественного согласия стало отличительным признаком этого процесса. Справедливости ради следует отметить, что в десятилетия непосредственно после Второй мировой войны идеалы марксизма и национализма оказались достаточно действенными для того, чтобы поднять преимущественно крестьянские слои общества на борьбу против европейских колонизаторов и иностранных капиталистов. Однако стоило революционным партиям прийти к власти и столкнуться с практическими задачами повседневного государственного управления, как выяснилось, что национализм и постулаты марксизма не являются волшебным руководством к эффективным действиям. Раз за разом наступали разочарование и недовольство.
В некоторых регионах (особенно в исламском мире) альтернативный выход предлагали традиционные религии (иногда носившие сектантский характер). Уходящее корнями ко времени основания ислама многовековое противостояние христианству и иудаизму облегчило задачу нападок на чуждые влияние и безнравственность, подняв массы на дело защиты истинной веры. Однако желавший следовать заветам Корана правящий режим сталкивался с трудностями в восприятии технологий XX в., тогда как достигшие уровня технологий Запада правящие режимы вряд ли могли сохранить фанатичную приверженность откровениям Магомета.
Враг у родных врат всегда являлся наилучшим заменителем общественного единства. Страх перед врагом, который при малейшей возможности не преминул бы вторгнуться, способствовал насаждению повиновения-пусть даже на основе принципа «лучше негодяй – да свой, чем чужой меч над душой». В итоге война против ближнего соседа или слухи о ее возможном начале стали процветать в тех областях Африки, Азии и Латинской Америки, где общественное согласие оказывалось слабым и неустойчивым. Крестьянский уклад жизни оказался под невыносимым давлением растущего населения, при котором молодежь не могла найти достаточного количества свободной земли, чтобы основать и прокормить семью на традиционной основе. Ясно, что до спада в подобном демографическом кризисе безустанный, страстный поиск новой веры, новой земли и новой жизни являлся несомненным возмутителем спокойствия в любом обществе с установившейся системой правления. Судя по опыту истории Европы в 1750 -1950-х, этот процесс будет достаточно длительным и может унести много жизней.