Однако эти естественные варианты изгнания или ассимиляции не были решающими в противостоянии степняков цивилизованным обществам. Расширение монгольской империи в Азии дало жизнь двум случайным побочным факторам. Первым было демографическое бедствие, обрушившееся на степняков, и в истории Европы известное под именем Черной смерти (1346 г.). Вероятно, впервые бациллы эпидемии были занесены в степь монгольскими всадниками, возвращавшимися из походов в Юнань и Бирму (где заболевание существовало на эндемическом уровне населения, жившего по соседству с норными грызунами). В новой среде обитания бацилла оказалась в благоприятных условиях, а кочевники оказались беззащитными перед лицом дотоле неизвестной, смертоносной инфекции. Результатом было резкое сокращение численности населения; целые области Евразии полностью обезлюдели.
Постепенно возникли народные средства, достаточно эффективно защищавшие от возможных новых инфекций. Подобные методы уже в 1920-х наилучшим образом зарекомендовали себя в маньчжурских степях при последней серьезной вспышке эпидемии в этой части мира. Однако приобретение подобного опыта требовало времени, а за два столетия после 1346 г. зараза, занесенная обозами в результате победоносной экспансии за тридевять земель, выкосила население степи(72*) .
Последовавшее прекращение постоянного демографического давления степи на цивилизованные земли привело к нарушению одного из основных векторов человеческой миграции в Старом Свете. Ко времени, когда население степи начало возвращаться к прежним показателям численности, в действие вступил второй фактор, также обусловленный монгольской экспансией – появление огнестрельного оружия, позволившего успешно бороться с кочевыми лучниками. Оно стало широкодоступным начиная с середины XVI в. и сразу же положило конец господству степной конницы на поле боя. Нача лось обратное движение – земледельцы двинулись на восток, распахивать пригодные для обработки области степной полосы Евразии. Продвижение в 1644- 1911 гг. России Романовых на восток и Китая при маньчжурской династии – на запад явилось политическим показателем этой обратной волны. По иронии судьбы, распространение огнестрельного оружия, ознаменовавшего окончательный закат Великой Степи к середине XVIII в., было побочным продуктом военных успехов монголов, а также крайнего рационализма, проявляемого ими в подборе и разработке вооружений, тыловом обеспечении и управлении.
В X- XII вв. тюркская солдатчина Ближнего Востока и Индии в союзе с арабскими, иранскими и индийскими горожанами пришла к власти. Бывшие кочевники восприняли исламскую городскую культуру и совместно с городскими купцами и ремесленниками приступили к беспощадной эксплуатации земледельцев(73*). По этой ли причине, или в силу иных обстоятельств, в срединных арабских землях начался экономический спад. Купцы Ирака и соседних земель, достигшие вершин богатства в X-XI вв., в тринадцатом начали терять былое влияние и капитал (74*) . Ирригационная система Ирака также пришла в упадок; соответственно резко снизилась плодородность земель (не исключено, ввиду климатических сдвижек). Теплое сухое лето и небывало богатые урожаи зерновых в Европе могли означать засуху и неурожай на Ближнем Востоке; и тогда пашни уступали место пастбищам даже близ городов (что, соответственно, означало возрастание политического веса кочевников)(75*)
В любом случае, исламский мир не сумел в полной мере задействовать новые технические возможности, ставшие доступными благодаря распространению китайских знаний в ходе объединения Евразии монголами. Точнее говоря, турки-османы задействовали артиллерию при взятии Константинополя в 1453 г., однако пушечных дел мастера ми у Мухаммеда Завоевателя были венгры. Уже к середине XV в. производство пушек у латинян находилось на более высоком уровне, чем в других областях цивилизованного мира, включая Китай.