Личное участие в обороне родных городов вряд ли казалось стоящим делом международным купцам и банкирам, которым легче и удобнее было нанять кого-нибудь защищать городские стены либо скакать в атаку вместо себя. К тому же наемный профессионал был куда лучшим солдатом, нежели прикованный к рабочему столу банкир или робкий торговец. Понятия эффективности и желаний совпали; в результате городское ополчение XI–XII вв. уступило дело обороны итальянских центров группам профессиональных бойцов.
Этот сдвиг не был обусловлен желанием одной лишь богатой прослойки — бедные также находили военную обязанность все более обременительной. Взяв в XI–XII вв. под контроль прилегающие земли, города вступили в полосу пограничных конфликтов и торговых междоусобиц. Кампании становились все дольше— почти что круглогодичными; гражданское же ополчение не могло сидеть в гарнизонах за сотню километров от своего города вечно.
Появление профессиональных подразделений подчеркнуло несостоятельность ополчения в бою, требовавшем сложного взаимодействия пехоты и кавалерии. Кроме того, растущее отчуждение между богатыми и бедными в самих городах делало искреннее сотрудничество как в военных, так и в гражданских делах сомнительным, если не невозможным. К середине XIV в. городское ополчение в Италии было сомнительным в плане боеспособности пережитком древней простоты, крайне редко созываемым для настоящего дела. Организованное применение насилия стало осуществляться профессиональными подразделениями, командиры — или капитаны — которых обговаривали с городскими властями контракты на оказание определенных услуг в определенные промежутки времени[108].
Угасание чувства групповой общности (и являвшегося ее военным воплощением ополчения) в главных городах Италии на начальном этапе привело к хаосу. Вооруженные авантюристы (многие из которых пришли с севера Альп) собирались под предводительством неформально избранных командиров и жили путем вымогательства у местных властей. Когда же, по их мнению, плата была недостаточной или же запаздывала, округа подвергалась разграблению. К началу XIV в. отряды таких «вольных стрелков» стали значительной силой. Так, в 1354 г. самый крупный из них, численностью в 10000 человек, сопровождаемый вдвое большим обозом, прошел по самым плодородным землям Италии, занимаясь продажей и перепродажей непотребленной доли из награбленного. Такой табор был, фактически, передвижным городом, поскольку города жили изъятием ресурсов у села путем сочетания применения силы либо угрозы ее применения (подати и пошлины) и более-менее добровольного договорного обмена (ремесленные товары в обмен на сырье).
Разграбление богатых земель рыскающими вооруженными шайками— явление столь же древнее, сколь организованные боевые действия. Новым в итальянской ситуации был факт обращения в наиболее богатых городах средств достаточных, чтобы граждане могли платить налоги и на определенную часть их приобретать услуги вооруженных чужаков. Наемники тратили полученные деньги, снова пуская их в обращение— активизируя, таким образом, рыночный обмен и давая этим городам возможность еще глубже коммерционализировать вооруженное насилие. Система постепенно приобретала характер самоподдерживающейся; единственной проблемой было достичь взаимоприемлемых обязующих договоренностей и подобрать практические средства для их соблюдения.
С точки зрения налогоплательщика желательность замены непредсказуемых грабежей предсказуемой уплатой налогов зависела от того, как много он боялся потерять и как часто ожидалось появление банд мародеров в данной местности. В XIV в. количество граждан, предпочетших налоги, позволило коммерциализации организованного насилия состояться в наиболее богатых и хорошо управляемых городах северной Италии. Специализировавшиеся в предоставлении военных услуг люди руководствовались теми же мотивами, отдавая предпочтение регулярному жалованью, а не постоянному риску грабежа. Более того, развитие военных контрактов (condotta по-итальянски, отсюда кондотьер — наемник) привело к появлению правил относительно ситуаций, дозволявших грабеж. Таким образом, даже став оплачиваемым, профессия солдата не вполне утратила свой спекулятивный характер.
Включение военного предпринимательства в рыночную систему Италии прошло через две характерные стадии. К 1380 г. стихийно возникавшие «вольные компании» исчезли— города стали заключать контракты с капитанами, обязывавшимися за определенную плату нанимать и командовать подразделением. Подобный подход позволял городам подбирать конкретно специализированное для определенных боевых действий подразделение. Магистраты, представлявшие налогоплательщиков, осуществляли тщательный отбор кандидатов, в надежде получить именно то, за что и предстояло платить. Контракты вначале заключались на одну кампанию (и даже меньший промежуток времени); войска нанимались для конкретных действий— штурма пограничной крепости или чего-то подобного. Отношения были простыми и воспринимались как предоставление чрезвычайных услуг.
Однако краткосрочные контракты обходились сравнительно дорого. Каждый раз, когда контракт подходил к завершению, наемники оказывались перед критическим выбором: если нового контракта не предвиделось, они могли перейти либо к грабежу, либо к более мирным занятиям. Разойтись или остаться было не менее важным выбором, и степень успешности капитана зависела от его способности найти новых работодателей. Частая смена хозяев и тщательный контроль над ресурсами-людьми, лошадьми, оружием и доспехами — являлись неотъемлемой частью краткосрочных контрактов.
Трения и недоверие между нанимателем и наемниками были очень характерны, поскольку обе стороны находились в постоянном ожидании завершения срока контракта. Свободный рынок в области организованного применения насилия означал, что сегодняшний наемный солдат мог стать врагом завтра. Осознание подобного варианта развития событий мало способствовало сердечности в отношениях между наемниками и их работодателями.
Однако подобная неопределенность была неудобна обеим сторонам, и постепенно, с ростом осознания магистратом и налогоплательщиками постоянного (если не круглогодичного) характера военных угроз, преимущества долгосрочных договоров стали очевидны всем. Уже в первые десятилетия XV в. долгосрочные контракты между капитанами и городскими властями стали обычным явлением. Более того, пожизненная служба у работодателя также стала обычной-даже если она выражалась в форме постоянно возобновляемых двух-пятигодичных контрактов.
Постоянное трудоустройство капитана шло рука об руку со стандартизацией личного состава под его командой. Нанимаемые на долгий срок профессиональные солдаты составляли подразделения в 50 или 100 «копий» (в первоначальном значении «копье» означало рыцаря в полном доспехе и тех, кого он выводил с собой на поле боя). Однако коммерциализация вскоре потребовала стандартизации личного состава и снаряжения. «Копье» стало боевой группой в 3–6 человек, имевших различное вооружение, взаимно поддерживавших друг друга в бою и связанных тесными дружескими отношениями. Посредством постоянных смотров и проверок магистрат мог убедиться в реальном наличии того, за что платил. Таким образом, условия службы достигли уровня оговоренных контрактом определений, и в наиболее развитых городах Северной Италии в первой половине XV в. возникла постоянная армия определенного количества и качества.
Венеция, приступившая к захвату земель на материке, первой стала руководствоваться этим принципом при подписании военных condotta— в немалой степени и потому, что подобная практика достаточно долго существовала на флоте. Еще до первого крестового похода наемные солдаты, за годом год нанимавшиеся в роты на корабли республики, обеспечили ее успех на море. Управление полупостоянными сухопутными силами требовало лишь незначительных изменений в сложившейся практике[109]. Отставание Флоренции в области военного новаторства в значительной степени объясняется подверженностью подобных Макиавелли сановников-гуманистов очарованию институтам республиканского Рима. Они считали недопустимым развал городского ополчения и опасались военных переворотов и расходов на профессиональную армию настолько, что принесли боеспособность в жертву экономии и верности традициям гражданской самообороны античности.
108
Относительно перехода от городского ополчения к профессиональному войску см. Michael E. Mallett, Mercenaries and Their Masters: Warfare in Renaissance Italy (London, 1974), pp. 1 — 51; D. P. Waley, «The Army of Florentine Republic from the 12th to the 14th Centuries», in Nicholai Rubenstein, ed., Florentine Studies (London, 19968), pp. 70 — 108; Charles C. Bayley, War and Society in Renaissance Florence: The «De Militia» of Leonardo Bruni (Toronto, 1961)
109
И началось с найма балканских христиан — т. н. «стратиоти» незадолго до кампаний в материковой Италии. См. Freddy Thieret, La Roumanie venetienne au moyen age (Paris, 1959), p. 402.