Подобные предметы роскоши, конечно, были редки и лишь немногие могли позволить себе обладание ими; в результате торговля на многие десятилетия была ограничена узкими рамками обмена редкими товарами между правящей верхушкой цивилизованных центров с одной стороны и правителями отдаленных окраин — с другой. Цивилизованные владыки и наместники были единственными, кто мог приобрести предметы роскоши, изготовленные на заказ особо искусными ремесленниками. Более того, цивилизованные владыки и наместники были заинтересованы в предложении подобных предметов лишь тем далеким правителям, кто мог организовать рубку леса, добычу руды или иные работы, с тем чтобы получить и затем направить требуемые ценности цивилизованным покупателям. Подобная торговля тяготела к подражанию (иногда в миниатюрных размерах) цивилизованным командным структурам в соседних обществах таким же образом, как в благоприятных условиях РНК подменяет сложные молекулярные структуры ДНК. Торг по условиям сделки мог относиться (и относился) как к рыночным факторам спроса-предложения, так и к понятиям власти, престижа и ритуала. Зависимость от дальних поставщиков, которым царь был не указ, составляла границу действия управленческой системы империй древности. Однако эти рубежи редко оспаривались, поскольку всё действительно необходимое для содержания армии и управленческого аппарата (этой двойной основы власти Ксеркса и любого другого великого царя) находилось в границах государства и легко могло быть мобилизовано по приказу. Продовольствие было наиглавнейшим в силу того простого факта, что люди и тягловые животные могли обходиться без еды лишь несколько дней.
Контраст между торговыми отношениями с чужеземцами и административными методами внутри государственных рамок не был столь резким как можно предположить. Служба наместников и других представителей правителя должна была быть оценена соответствующим сочетанием поощрений и наказаний. Командные методы срабатывали при условии подчинения людей — и покорность зачастую покупалась за цену, которая колебалась в зависимости от степени удаленности и независимости местного обладателя власти.
В основе ранних цивилизаций лежал принцип передачи производителями излишков продовольствия правителям; те же перераспределяли подати между своими военными и ремесленными специалистами. Иногда рабочая сила аграрного большинства призывалась на проведение определенных общественных работ: рытье канала, укрепление городских стен или возведение храма. Этот основной переход ресурсов от большинства к меньшинству сопровождался обращением предметов роскоши в рамках правящих элит — как подарками старших младшим либо подчиненным, так и подношениями подчиненных правителям. Иностранная торговля в действительности была лишь малой частью сети взаимных обменов в среде тех, кто обладал властью, к тому же была легкоуязвима и малоподвержена понятиям поклонения и чинопочитания, господствовавшим в элитах цивилизованных государств[8].
Другой особенностью империй древности был оптимальный подбор инструментария власти. Бесперебойное функционирование налогового аппарата требовало пребывания царя в столице в определенный период года. Информацию, необходимую для поощрения или наказания главных царевых слуг также лучше всего было собирать в одном месте. К подобным соображениям следовало подходить со всей предусмотрительностью, иначе административная машина теряла эффективность и не могла более при надобности обеспечивать максимально необходимые ресурсы. Равно необходимо было иметь при персоне правителя охрану, которая отпугнула или разбила бы любого потенциального соперника, задумавшего переворот. Все это наилучшим образом достигалось при возможно более продолжительном пребывании владыки в расположенном в центре владений пункте, где естественные дороги (особенно водные пути) позволяли осуществлять процесс складирования полученного из окрестных земель продовольствия на постоянной основе.
Однако если столица была столь жизненно необходима, и если пребывание правителя в столице (часть года или постоянно) было столь же важно, то расширение границ становилось затруднительным. Для эффективной защиты своей суверенной власти правитель должен был обладать способностью собрать превосходящие силы для подавления внутреннего мятежа или отражения нападения извне. Итак, если правителю и его охране следовало находиться часть года в столице, поход длительностью более девяноста суток становился рискованным предприятием.
При вторжении в Грецию Ксеркс вышел далеко за рамки девяностодневного радиуса действий из столицы в Иране[9].
В результате период его военной кампании оказался слишком коротким для того, чтобы одержать решительную победу. В действительности же, вторгшись в Грецию, персы просто переступили за реально достижимые границы имперского расширения. Другие империи в других уголках мира свыкались с подобным ограничением, особенно при отсутствии достаточно серьезного внешнего противника. Сравнительно скромных гарнизонов и расположенных на периферии экспедиционных войск (подобных тем, что Ксеркс привел в Грецию) было вполне достаточно для успешной защиты и расширения своего владычества. Этот пример вполне уместен в отношении южного Китая, или китайской экспансии за Янцзы. Когда китайцам оказали успешное местное сопротивление, то их постигла та же участь, что Ксеркса в Греции, а Вьетнам отстоял свою историческую независимость.
Таким образом, транспорт и обеспечение продовольствием были основными ограничителями правителей и армий древности. Несмотря на всю свою важность, поставки металла и оружия редко являлись критической составляющей, а промышленный аспект войны оставался соответственно незначительным. Тем не менее в исторических документах можно найти свидетельства об обусловленных техническими новшествами серьезных изменениях в оружии и системе вооружения, которые, в свою очередь, смогли изменить прежние условия ведения боевых действий и организации армий. Как и следовало ожидать, подобные изменения сопровождались масштабными общественными и политическими сдвигами, и в запутанной истории древних династий и империй будет легче разобраться, если рассматривать ее в рамках систематических изменений в военной составной политической власти[10].
Первый подобный поворотный момент уже указывался ранее — появление бронзового оружия и доспехов на заре истории цивилизации, начавшейся в Междуречье около 3500 г. до н. э. Перед тем как в древней Месопотамии прочно укоренились структуры управления (подобные тем, что мы видим у Ксеркса), произошло следующее важное изменение в системе вооружений — радикальное совершенствование боевых колесниц. Мобильность и поражающая мощь достигли нового уровня при появлении около 1800 г. до н. э. легкой, но прочной повозки, которая при помощи конной упряжки могла быстро (однако без поломок и неисправностей) перемещаться по полю битвы. Решающим новшеством, сделавшим колесницы столь грозным орудием войны, было появление наборного колеса, надеваемого ступицей на снижающую трение ось. Изготовление деревянного наборного колеса, обеспечение геометрически правильной круглой формы и сбалансированности, необходимых для того, чтобы быстрая езда и груз в пару сотен килограмм не разнесли его в щепки, было нелегкой задачей и требовало особых навыков мастерового-колесника. Входивший в комплект вооружения колесницы компактный но мощный наборный лук был сравним по своей важности с собственно повозкой, и его изготовление также требовало высокого уровня мастерства[11].
Усовершенствованная колесница позволила опытному стрелку, стоящему позади колесничего, осыпать пехоту противника стрелами, тогда как скорость передвижения обеспечивала относительную неуязвимость экипажа. На равнинной местности быстроходные повозки легко могли как обходить пехоту, так и отрезать ее от баз снабжения. Ничто (во всяком случае, в первые годы их появления) не могло противостоять колесницам, и единственным убежищем были пересеченная местность или крутые склоны. Но поскольку в эпоху появления колесниц все основные центры цивилизованной жизни располагались на равнинах, данное ограничение не было определяющим. Действительно важным было наличие лошадей, а также достаточно квалифицированных колесников и изготовителей луков. Бронзовая металлургия также была важна, поскольку колесничие были вооружены мечами и копьями и защищены доспехами (как цивилизованные воины задолго до этого).
8
На Дальнем Востоке в I в. до н. э. китайская империя основала традицию «обмена почестями» в отношениях с соседними правителями. Ритуальное поклонение было центральным его элементом; китайские же владыки платили баснословную цену за церемониальное признание их превосходства. С другой стороны, хунну и другие приграничные народы, номинально принявшие китайские дворцовые ритуалы, были впоследствии вполне реально окитаены, в итоге заплатив за полученные дары слишком высокую цену. См. интересный анализ этих отношений у Yu Ying-shih, Trade and Expansion in Han China: Study in the Structure of Sino-Barbarian Economic Relations (Berkeley and Los Angeles, 1967).
9
Точное подтверждение сроков похода Ксеркса недоступно, однако см. тщательное обсуждение всего, что научные исследования суммировали за столетие у Hignett, Xerxes’ Invasion of Greece, app. 14, «The Chronology of the Invasion», pp. 448 — 57. Геродот говорит, что армии Ксеркса понадобилось три месяца, чтобы дойти от Геллеспонта до Афин.
10
Вопросы, обсуждаемые в данной главе, более подробно рассмотрены у William H. McNeill, The Rise of the West: A History of the Human Community (Chicago, 1963); перевод на русский: Уильям МакНил. Восхождение Запада. История человеческого сообщества. Киев, 2002.
11
До сих пор предметом спора является утверждение, появились ли наборные луки (мощность которых обеспечивалась сочетанием дерева и сухожилий, действовавших на растяжение, и рогов, работавших на сжатие) одновременно с колесничими, или же были известны ранвв. Yigael Yadin, The Art of Warfare in Biblical Lands in the Light of Archaeological Study, 2 vols. (New York, 1963), 1:57, утверждает, что подобные луки были изобретены аккадцами в эпоху Саргона. Основой для подобного утверждения является стела, изображающая Нарамсина (наследника и внука Саргона) с луком, внешне напоминающим более поздние наборные; однако толкование показанного в камне изгиба явно небесспорно. По наборным лукам и их возможностям см. W. F. Paterson, «The Archers of Islam», Journal of Economic and Social History of the Orient 9 (1966):69–87; Ralph W. F. Payne-Gallwey, The Crossbow Medieval and Modern, Military and Sporting: Its Construction, History, and Management (London, 1903), appendix.