Глава 8. Интенсивное военно-промышленное взаимодействие. 1884–1914
Индустриализация войны может быть датирована 1840-ми годами, когда железные дороги и полуавтоматизированное массовое производство вкупе с прусскими казеннозарядными пушками и французскими экспериментами в задействовании силы пара для противостояния британскому морскому превосходству стали преобразовывать военные учреждения предшествовавшего времени. Подобным образом интенсификация взаимодействия между промышленной и военной составными европейского общества в условиях флотской гонки стала достоянием общества Великобритании в 1884 г. Опытный журналист В. Т. Стид и амбициозный флотский офицер капитан Джон А. Фишер стали глашатаями этого предприятия — хотя другие также приложили руку к закулисному дирижированию общественным мнением.
Размывание британской стратегической позиции
Их успех зижделся на том основополагающем факте, что британская стратегическая безопасность с 1870-х подвергалась систематической эрозии — в основном, в силу распространения промышленных технологий с Британских островов в другие страны. Этот процесс набрал обороты в 1850-х, когда Германия и Соединенные Штаты стали оспаривать (а в ряде областей даже превосходить) британские опыт и возможности. В более узкой области флотского вооружения ввиду экспорта высоких технологий за рубеж британское превосходство также оказалось под угрозой. Частные верфи и оружейные производства Великобритании играли активную роль в этом процессе. Фактически, после правительственного решения 1864 г. о передаче заказа на артиллерийские орудия для вооруженных сил вулвичскому арсеналу, Армстронг и другие британские фирмы смогли сохранить производство лишь благодаря заграничным заказам. Однако когда в 1882 г. Армстронг построил для Чили крейсер (достаточно быстроходный, чтобы уходить от более мощных кораблей, и в то же время обладавший артиллерийским вооружением, превосходившим однотипные суда), готовность предоставить свой технический опыт любому платежеспособному покупателю стала угрожать британской военно-морской безопасности[348]. Быстроходные крейсера были особенно опасны для Британии в период, когда страна стала зависеть от поставок продуктов питания из-за Атлантики. С середины 1870-х снижение стоимости транспортировки позволило снабжать Лондон и Ливерпуль пшеницей и другим продовольствием с отдаленных равнин Северной Америки (а вскоре и из Аргентины и Австралии) по ценам значительно более низким, нежели у британских фермеров. Отсутствие пошлин, защищавших другие страны Европы от заморской сельскохозяйственной продукции привело к резкому сокращению зернового фермерства в Великобритании[349]. Насколько бы благоприятной ни была дешевизна хлеба для городских рабочих классов, она в то же время означала резко возросшую уязвимость. В 1880-х, когда 65 % зерна Британии поступали из-за рубежа, флот неприятельских крейсеров, способный перехватывать трансатлантические поставки, мог за несколько месяцев поставить Великобританию на грань голода.
Эта возможность побудила французских политиков и флотских офицеров возобновить старое соперничество с Британией на море. Группа флотских теоретиков (так называемая jeune ecole) выступила с утверждением о том, что приспособленные для обстрела побережья канонерки, быстроходные крейсера и еще более скоростные торпедные катера являли собой набор, достаточный для сведения на нет британского морского превосходства. Дешевизна подобных кораблей была необычайно привлекательной: постройка одного броненосца обходилась во столько же, сколько 60 торпедных катеров, тогда как попадания единственной торпеды ниже уровня ватерлинии было достаточно для того, чтобы потопить любой военный корабль. После катастрофы, постигшей Францию в 1870–1871 гг., перевооружение сухопутных войск вновь вышло на передний план, и потому план, обещавший снизить расходы на флот и в то же время заставить британские корабли покинуть Средиземное море и отойти от французского побережья Атлантики, казался неотразимым. Соответственно, в 1881 г. Палата представителей проголосовала за выделение средств на постройку 70 торпедных катеров и прекращение постройки броненосцев. Через пять лет назначенный военно-морским министром сторонник jeune ecole Х.Л.Т. Об (1886–1887 гг.) смог убедить Палату утвердить программу постройки 14 крейсеров для перехвата торговых судов и дополнительно 100 торпедных катеров. Хотя адмиралы броненосного флота все еще находились на службе, а после 1887 г. восстановили свое главенство во французском флоте, в середине 1880-х казалось, что традиционный соперник Британии связывает свои надежды с радикально новыми видами вооружения для ближнего боя, одновременно возвращаясь к стратегии вековой давности— перехвату торгового судоходства на дальних расстояниях[350].
Подобная стратегия казалась крайне угрожающей маленькой группе технически продвинутых британских офицеров, следивших за развитием самодвижущихся торпед с момента их создания в Фиуме (Австро-Венгрия) в 1866 г. британским эмигрантом Робертом Уайтхедом[351]. Маленькие, быстроходные торпедные катера, подобные предлагаемым к постройке во Франции, имели мало оснований опасаться существовавших в 1881 г. больших судов. Британские корабли были вооружены заряжавшимися с дульной части тяжелыми орудиями, весившими до 80 тонн. Воздействие огня подобных монстров на крупные цели с малого расстояния было сокрушительным. Именно для подобных задач они и были созданы, так как полагалось, что битвы на море будущего будут повторять ближний бой нельсоновских времен. Однако малый темп огня подобных пушек и их неприцельность на большой дальности означала, что малые быстроходные корабли могли подойти, выпустить торпеды и удалиться, прежде чем Королевский флот успел бы навести орудия. Вкратце— Голиаф вновь столкнулся с Давидом, и на сей раз на море.
Смертоносные для бронированных кораблей торпеды с дальностью хода 500–600 ярдов были еще недостаточно совершенны, однако растерянность в британском флоте еще более усугублялась тем обстоятельством, что проходившая одновременно революция в артиллерии сделала дульнозарядные орудия безнадежно неэффективными. Самые важные нововведения были сделаны в области метательных порохов. Придание зернам пороха формы полого цилиндра позволяло обеспечить одновременное горение как наружной, так и внутренней поверхности, что сделало скорость химической реакции в стволе орудия постоянной с момента начала и до окончания горения. Заслуга этого изобретения в основном принадлежит офицеру американской армии Томасу Дж. Родману (ум. в 1871 г.); в сочетании с открытием в 1880-х нитроцеллюлозных взрывчатых веществ (в этой области первенство принадлежало французам) стало возможным производить более мощные и бездымные метательные пороха.
Постоянный толчок, обусловленный хорошо контролируемым горением, мог придать снаряду гораздо более высокую начальную скорость. Ранее зерна пороха сгорали за мгновение, а рост объема газов падал с уменьшением площади горения. Более продолжительный период горения новых порохов позволял посредством расширяющихся газов придавать снаряду ускорение в течение гораздо более долгого промежутка времени. В результате стало необходимым удлинение ствола орудия. Более длинный ствол означал невозможность заряжания с дула, и в 1879 г. британские власти решили перевести флот на казнозарядные орудия. Окончательно в бесперспективности дульнозарядных орудий руководство Адмиралтейства убедили результаты огня крупнокалиберных пушек Круппа на специальном стрельбище в Меппене. Испытательные стрельбы 1878 и 1879 гг., на которые приглашались потенциальные (как местные, так и иностранные) покупатели, наглядно продемонстрировали подавляющие преимущества длинноствольных казнозарядных стальных пушек[352].
348
Скороходные крейсера с крупнокалиберными орудиями доказали свою востребованность на рынке. В общем, Армстронг построил в 1884–1914 гг. не менее 84 судов для 12 зарубежных государств. За эти тридцать лет британский флот, чтобы преодолеть разрыв с приобретшими техническую новинку иностранными покупателями, не раз был вынужден заказывать работы по совершенствованию собственных судов. Помимо инцидента с чилийским крейсером в 1882 г., Армстронг поставил восьмидюймовые орудия для русского крейсера «Рюрик» (постройки 1890 г.) — наиболее известный пример подобного разрыва. См. David Dougan, The Great Gunmaker: The Story of Lord Armstrong (Newcastle-on-Tyne, n. d.), pp. 138 — 44; Donald W. Mitchell, A History of Russian and Soviet Sea Power (New York, 1974), p. 193.
349
Цены на пшеницу с 56 шиллингов 9 пенсов в 1877 г. опустились до самого низкого показателя 22 шиллингов 10 пенсов в 1894 г. Общая площадь, отведенная под пшеницу, в период с 1872 г. до конца века сократилась наполовину; снизилась (хотя и не настолько) рента; эмиграция из сельскохозяйственных районов приняла почти катастрофический характер. В то же время реальная заработная плата между 1860 и 1900 гг. выросла на 77 %. Статистические данные приведены по R. C. K. Ensor, England, 1870–1914 (Oxford, 1936), pp. 115 — 16, 275, 284 — 86.
350
Volkmar Bueb, Die «Junge Schule» der franzosischen Marine: Strategie und Politik, 1875–1900 (Boppard am Rhein, 1971) предоставляет лучшее из всех известных мне описаний. Относительно французской точки зрения см. Henri Salaun, La marine francaise (Paris, 1932), pp. 18 ff. Изменения во флотской политике Франции в 1881–1887 гг. повторяли более ранние отказы от полномасштабного соперничества с Англией, причем в основном по той же причине: сопротивлению французских налогоплательщиков значительным расходам на строительство флота (см. гл 5). Относительно британской позиции см. Brian Ranft, «The Protection of British Seaborne Tradeand the Development of Systematic Planning for War, 1860–1906», in Brian Ranft, ed., Technical Change and British Naval Policy, 1860–1939 (London, 1977), pp. 1 — 22.
351
Вначале словом «торпеда» обозначали любой заряд взрывчатого вещества, предназначенный для поражения корабля ниже ватерлинии. Более высокая, чем у воздуха, плотность воды обеспечивала большее воздействие на борт корабля, нежели аналогичный взрыв в сравнительно разреженном воздухе. Это делало торпеды особенно разрушительным оружием. На ранних стадиях проблема доставки торпед к борту вражеского корабля решалась путем буксировки либо размещения заряда взрывчатого вещества на шесте длиной до 8 метров. Однако стоило самодвижущимся торпедам достичь определенного уровня точности все предыдущие конструкции стали достоянием прошлого. Относительно истории торпед см. Edwin A. Gray, The Devil’s Device (London, 1975).
352
R. F. Mackay, Fisher of Kilverstone (Oxford, 1973), pp. 144 — 45; William Manchester, The Army of Krupp (Boston, 1964), pp. 176 — 77; Ian V. Hogg, A History of Artillery (London, 1974), pp. 82–92.