В подобных условиях претерпели изменения также сельские модели поддержания существования. В 1917 г. на рынок попало лишь 15 % существенно сократившегося урожая, тогда как в 1913 г. этот показатель составлял 25 %. Поскольку большая часть пшеницы потреблялась вооруженными силами, города оказались перед лицом катастрофической нехватки продовольствия. В результате в 1917 г. показатели уровня промышленного производства устремились вниз, а вслед за ними упал и морально-психологический уровень войск[476].
Разумеется, свою роль сыграла и нехватка боеприпасов на фронте, однако бесцельная трата ввиду слабой дисциплины ведения огня и неудовлетворительная согласованность действий русской артиллерии и пехоты сыграли в постигшей царские армии катастрофе гораздо большую роль, нежели тогда было принято считать[477].
Наступление в Галиции 1916 г. показало, что русские все еще могли одерживать победы над австро-венгерскими войсками. Однако цепь поражений от германских войск в 1915–1916 гг. показала, что одного численного превосходства для противостояния уровню подготовки кайзеровской армии было недостаточно. Однако в 1916 г., когда Берлин сосредоточился на западном направлении, вначале попытавшись овладеть Верденом, а затем отбивая атаки союзников на Сомме, русские вновь получили возможность для проведения наступательных действий. Для Германии это означало необходимость обретения способности вести активные действия на оба фронта. Именно это и намеревался сделать принявший в августе 1916 г. верховное главнокомандование Гинденбург.
Управленческая метаморфоза в Первой мировой войне. Вторая фаза. 1916–1918 гг.
Прежде чем приступить к рассмотрению ознаменованной интенсификацией германской мобилизации в военных целях новой фазы конфликта, имеет смысл остановиться и рассмотреть некоторые основные аспекты военных усилий. Последние стали вносить глубокие изменения в старые модели европейского общества даже до того, как успели наложить свой отпечаток климатические изменения последних двух военных лет.
Самым важным основным изменением было внедрение методов массового производства артиллерийских снарядов— как и почти всех видов вооружения пехоты. Более крупные изделия не могли быть производимы столь же легко, хотя к концу войны конвейерные линии по сборке автомобилей, грузовиков и авиамоторов стали стандартными повсеместно. Особенно верным это было в отношении Франции и Соединенных Штатов, где сопротивление рабочих столь радикальному отходу от привычных производственных методов было гораздо меньшим, нежели в Германии и Великобритании[478]. Как мы убедились в седьмой главе, метод массового производства после американской войны 1812 г. уже применялся в производстве стрелкового оружия в Соединенных Штатах, а соответствующее станочное оборудование после Крымской войны экспортировалось в страны Европы. Столкнувшиеся во второй половине XIX в. с проблемой постоянной нехватки квалифицированных кадров американские предприниматели разрешили ее путем применения подобных автоматизированных технологий в других областях производства. Самыми заметными продуктами массового производства стали швейные и пишущие машинки. Однако в странах Старого Света в этом направлении мало что предпринималось до тех пор, пока внезапно разразившаяся Первая мировая война не потребовала огромного количества одинаковых изделий для военных нужд. Тогда-то фрезы и сверла, автоматизированный станочный парк и конвейер стремительно заняли свои подобающие места.
Именно эти методы сделали возможным с технической точки зрения радикальное снижение стоимости промышленных товаров широкого потребления. Как и много раз в прошлом, военные потребности открыли путь новым технологиям, причем на самом широком фронте — от снарядных капсюлей и телефонов до минометов и наручных часов. Последующее промышленное и общественное развитие всемирной истории в значительной мере стало определяться постоянным применением методов массового производства, ставших столь широко распространенными в чрезвычайных обстоятельствах Первой мировой войны. Бросив взгляд на привычное для современных домов конца XX в. оборудование, каждый поймет, в какой мере мы обязаны промышленным переменам, появившимся в почти панической обстановке, когда производство все большего и большего количества снарядов, пороха и пулеметов внезапно стало вопросом жизни или гибели держав.
Почти равное значение имело расширенное задействование целевого, планового новаторства в конструировании новых вооружений и механизмов. Как мы видели в предыдущей главе, до 1914 г. опека и финансирование целенаправленного новаторства в основном производились ведущими флотами мира — в силу уровня стоимости военных кораблей и сложности их вооружения и механизмов. Первая мировая война вывела плановое новаторство на сушу, применительно к новым и старым вооружениям. Ведущими в области совершенствования традиционных вооружений были германцы, поскольку необходимость сбережения скудных ресурсов требовала тщательного учета каждой составной конструирования и производства артиллерийских и стрелковых систем. Такие новые машины, как подлодки и аэропланы, также прошли крайне быстрый эволюционный процесс как у союзников, так и в Германии. Боевой опыт представил список желательных тактико-технических данных для всех этих вооружений, который затем в меру возможности воплощался в жизнь усилиями конструкторов и инженеров. Подобным образом командные нововведения приняли всеобъемлющий характер и были задействованы во всех видах вооружения и снаряжения.
В ходе Первой мировой войны редкие провидцы разглядели возможность преодоления ограничений мускульной энергии путем задействования новых бензиновых двигателей внутреннего сгорания. Подобное мышление достигло в 1914–1918 гг. лишь скромных успехов, хотя танки и аэропланы сыграли значительную роль в завершающих наступлениях.
На фотографии вверху слева британский Mk. V— самая удачная конструкция танка Первой мировой войны.
Внизу: фотография танка Mk. А Whippet (Гончая), скорость (12,5 км / ч) и дальность хода (100 км) которого предполагала возможность прорыва танковыми колоннами через линию германских укреплений с последующим захватом штабов, нарушением управления и снабжения и распространением паники среди фронтовых частей. Война закончилась прежде, чем этот смелый план на 1919 г. мог быть опробован, однако двадцатью годами позже вермахт, внеся дополнения вроде налаженной координации действий наземных войск и авиации, достиг именно этого результата— вначале в Польше, а затем во Франции.
На фотографии справа германские войска на маневрах в конце 1930-х отрабатывают тактику блицкрига.
Heinz Guderian, Die Panzerwaffe (Stuttgart, Union Deutsche Verlagsgesselschaft, 1943), Abbildungen 7, 12 und 41.
Развитие танков предлагает самый знаменательный пример ставших возможными достижений. В начале войны немногие разглядели, что гусеничная бронированная машина могла бы без ущерба для себя преодолевать линии траншей противника. Затем британское и французское командования стали исходить из того, что вооруженная пушками, подобная машина могла бы уничтожать вражеские пулеметные точки, расчищая путь для общего прорыва. У британцев непрерывность флотского опыта командной технологии подтверждалась тем обстоятельством, что первоначально разработкой «сухопутного крейсера», как вначале называли танки, занималось Конструкторское бюро флота.
477
Шокирующая статистика гласит, что русский пехотинец производил из своей винтовки в среднем 125 выстрелов в месяц, тогда как француз — 30 и британец— 50. Там же, с. 135. Уровень действий русской артиллерии далеко отставал от ставших в 1915 г. нормой на Западном фронте маскировки и ведения артогня с закрытых позиций. Применение этих приемов позволило германским артиллеристам сравнительно легко подавлять батареи глубоко в русском тылу. Русские пехотинцы предпочитали приписывать слабость своей артиллерийской поддержки тыловым бездельникам, тогда как на самом деле именно недостатки русской военной подготовки явились основным фактором, сведшим к нулю реальные достижения промышленности страны.
478
Луи Рено запустил свой конвейер для сборки автомобильных кузовов в 1911 г., после визита в Соединенные Штаты. Это вызвало забастовку, однако Рено победил, таким образом подготовив основу для быстрого расширения в военные годы, когда все стадии сборки легковых и грузовых автомобилей, а также аэропланов стали производиться на конвейере. См. Renault: Usine de guerre, p. 15; Fridenson, Histoire des urines Renault, vol. 1, pp. 73–75.