Рассказ Огаревой-Тучковой несколько дополняют Т. П. Пассек и письма Герцена к Огареву. 7 июля 1868 г. Герцен писал своему другу из Люцерна:
«Получил письмо от сына Долгорукова, с просьбой от отца — приехать проститься. Тхоржевский пишет, что Петр Владимирович хотел телеграфировать и опять хотел меня назначить душеприказчиком или распорядителем. Он все боится за бумаги и думает, что у сына инструкция. [...] Я написал ответ сыну, что, считая себя правым в нашей размолвке, я готов забыть ее перед торжественной минутой смерти и готов приехать, если и после его приезда Долгоруков считает это нужным. Письмо Тхоржевского сконфуженно — он как-то неясно выражается насчет юного принца. С одной стороны, жестоко отказать умирающему — и я готов ехать, но видеться с сыном мне бы не хотелось»[23].
Герцен все же вскоре поехал в Берн, откуда 11 июля между прочим писал Огареву:
«Долгоруков очень плох. [...] Мне он был рад без меры, но без шума, — он постоянно жмет мне руки и благодарит. Верит он во всем мире мне одному и моему наместнику Тхоржевскому»[24].
Пережив у постели больного в высшей степени тяжелые дни, Герцен покинул Берн, оставив при князе своего «наместника» Тхоржевского. Вскоре князь умер, передав, действительно, как оговаривается и Т. Пассек, «всю свою движимость и бумаги Тхоржевскому, весьма заботливо оберегавшему больного в последний год его жизни»[25]. К этому Станиславу Тхоржевскому, главным образом, и предстояло III Отделению подпустить своего агента[26].
Известно, что бумаги покойного князя Долгорукова С. Тхоржевский, с ведома и одобрения Герцена, продал в октябре 1869 г., т. е. спустя год с лишним после кончины князя, некоему Постникову. О личности Постникова ничего неизвестно, не знали о нем ничего ни Тхоржевский, ни Герцен, ведшие с ним переговоры, ни Огарев, осведомленный о переговорах. Теперь ларчик открывается просто: Постников — не кто другой, как наш отставной коллежский асессор Карл-Арвид Роман.
Прежде, однако, чем перейти к подробному изложению истории покупки III Отделением долгоруковских бумаг, считаем необходимым ради цельности картины познакомить читателя с личностью главного руководителя секретной агентуры III Отделения — К. Ф. Филиппеуса, игравшего в этом деле первостепенную, руководящую роль, и ответить на вопрос, почему именно для осуществления такого рискованного предприятия выбрали Романа.
ГЛАВА IV
К. Ф. Филиппеус
И покупкой бумаг Долгорукова, и всеми остальными провокационными проделками, о которых речь будет ниже, мы в значительной мере обязаны Константину Федоровичу Филиппеусу. Биография его, как, впрочем, и биографии многих других «ненужных людей», совершенно не изучена. В течение пяти бурных, богатых историческими событиями лет, с апреля 1869 г. и по июнь 1874 г., он фактически заведывал секретной агентурой III отделения, т. е. стоял во главе самой секретной экспедиции и руководил всем розыском. Его имя тесно связано с нечаевским делом, с ликвидацией первых пропагандистских кружков, с постановкой широкой заграничной агентуры и т. д. Естественно, говоря о деятельности его соподчиненных, привести некоторые сведения, знакомящие с его биографией и отчасти характеризующие его.
Филиппеус был и хороший сыщик и авантюрист. Он обучался в Горыгорецком земледельческом институте, из которого вышел до окончания курса. Поступив на службу в канцелярию петербургского генерал-губернатора, он одновременно начал слушать лекции в Петербургском университете. В 1854 г. Филиппеус сдал экзамен по филологическому, кажется, отделению и тотчас перевелся на службу в министерство иностранных дел, в департамент внутренних сношений, а оттуда через год был перечислен в канцелярию финляндского генерал-губернатора. В течение 1857—1858 учебного года будущий сыщик состоял лектором немецкого языка в Александровском университете (в Гельсингфорсе). Педагогикой он занимался и позже. В 1861 г. он, совместно с И. И. Роте (очевидно, тем самым Роте, который состоял агентом III Отделения в Женеве в нечаевские времена и которого Филиппеус всячески поддерживал, несмотря на то, что Роман метал на него громы и молнии), устроил пансион для русских мальчиков в Бибрихе-на-Рейне, в герцогстве Нассауском. В печатном объявлении об открытии школы Филиппеус и Роте писали о себе: «Оба учредителя люди семейные, в русских университетах приобрели ученые степени и несколько лет занимались воспитанием и образованием юношества. При содействии православного законоучителя и других наставников они надеются оправдать ожидания родителей, которые доверят им своих детей». А. Ф. Шульц, который через 10 лет рука об руку дружно работал с Филиппеусом в III Отделении, уже тогда, в 1861 г., очень сочувственно относился к намерению будущего сыщика просвещать юношество[27].
23
Воспоминания Т. П. Пассек, т. III, изд. Маркса, стр. 163, или собр. соч. Герцена, т. XXI, стр. 13.
26
Ст. Тхоржевский — уроженец гор. Плоцка, воспитанник Московского университета, эмигрировавший в 1845 г. в Пруссию. В 1848 г. был комиссаром революционной пропаганды в Познани, за что и признан вечным изганником (XIV т. полного собр. соч. А. И. Герцена, стр. 551). Указание, что он был студентом Московского университета, заимствуем из краткой о нем справки, составленной в III Отделении в 1871 г. Тхоржевский был очень близок к Герцену и Огареву, впоследствии и к Бакунину и другим эмигрантам, группировавшимся около последних трех. Даже если верен отзыв Балашевича-Потоцкого о том, что он жаден к деньгам, то, во всяком случае, не к секретным суммам шефа жандармов, которого он ненавидел столько же, сколько и Герцен и др. О нем масса сведений разбросано в полном собрании сочинений Герцена, под ред. Лемке, в воспоминаниях Н. Огаревой-Тучковой и Т. Пассек, т. III, в письмах Бакунина к Герцену и Огареву под ред. Драгоманова и др.
27
См. дело архива III Отделения, III экспедиции, №39-a за 1861 г. «Об открытии Филиппеусом и Роте в Бибрихе-на-Рейне пансиона для русских мальчиков».