К концу 1869 г. взгляд правительства на Нечаева резко меняется, точнее говоря, отношение к нему обостряется. Он вырастает в глазах «петербургских медведей» в могучую и грозную революционную силу. В последних числах ноября следственные власти напали на след его беспримерной «разрушительной» работы в России, выразившейся, главным образом, в создании им из ряда более или менее революционно настроенных лиц внушительной на вид организации на началах, как оказалось после ее раскрытия, строжайшей конспирации и безусловного централизма. То был «Комитет Народной Расправы», программа которого, написанная в смелом и уверенном тоне, в свою очередь, порождала в соответственных правительственных кругах тревогу.
«Мы хотим народной, мужицкой революции, — говорилось в программе. — Не щадя живота и не останавливаясь ни перед какими угрозами, трудностями и опасностями, мы должны, рядом личных действий и жертв, следующих одни за другими, по общему, строго обдуманному и сговоренному плану, должны рядом смелых и дерзких попыток ворваться в народную жизнь и, возбудив в народе веру в нас и себя, веру в его собственную мощь, расшевелить, сплотить и подвинуть его к торжественному совершению его же собственного дела... Сосредоточивая все наши силы на разрушении, мы не имеем ни сомнений, ни разочарований; мы постоянно, одинаково хладнокровно преследуем нашу единственную жизненную цель... Мы убережем его (Александра II) для казни мучительной, торжественной, пред лицом всего освобожденного черного люда, на развалинах государства... Члены III Отделения и полиции вообще, отличающиеся особенной деятельностью и способностью ищеек, должны быть казнены самым мучительным образом и в числе самых первых»[3].
После такого грозного предостережения «Комитет Народной Расправы» убивает колеблющегося студента Иванова. В факте pacправы над Ивановым власть была склонна усмотреть доказательство упорства, энергии и диктаторских способностей Нечаева. Этот факт, выяснившийся при производстве следствия довольно быстро, увеличивает тревогу. Вспомним, что почти одновременно стал известен список лиц, намеченных Нечаевым к «изъятию», если можно так выразиться, в первую очередь. Среди них — имена Мезенцева, Трепова, Шувалова, Тимашева, Потапова и др.
Расправа над невинным Ивановым заставляла только всех этих лиц, вершивших судьбы государства, более опасаться Нечаева, приговорившего их к внеочередной казни и могущего, если только он не будет пойман, привести свое решение в исполнение. Смерть Иванова свидетельствовала, что Нечаев вполне способен выполнить такой акт.
Нечаев рассчитывал, и искренне верил в свои расчеты, — что в следующем 1870 г., в связи с истечением срока временнообязанных отношений крестьян к своим бывшим помещикам, по всей России стихийно вспыхнут народные бунты. Строго централизованной революционной организацией, направляемой единой сильной диктаторской рукой, он надеялся придать бунтам характер огромного организованного движения крестьянских масс, которое в конечном итоге, по его мнению, должно было привести страну к социальной революции. Эти расчеты его не оставались тайной для правительства.
Далее. Это он, Нечаев, составил требовательный и суровый «катехизис революционера», отобранный при обыске у П. Г. Успенского[4]; это он написал вызывающую прокламацию «От сплотившихся к разрозненным» и другие; это он так заносчиво переписывался с соучастниками организации на особых бланках Комитета Народной Расправы, на которых красовалось зловещее изображение топора. Наконец, выяснилось, что, вернувшись в сентябре из-за границы, он привез мандат от самого Бакунина.
Сейчас мы знаем, что в действительности Нечаев далеко не представлял собою той революционной силы, за какую он выдавал себя и организацию. Все это не без умысла было им чрезмерно раздуто. Но нас здесь не интересует действительная роль его в революционном движении конца 60-х годов. Нам важно только, для уяснения последующего, определить отношение к нему III Отделения. А оно, инстинктивно склонное и в более спокойные времена преувеличивать силы своих подпольных противников, оценивало Нечаева, конечно, по-своему. Воздавая должное его таланту революционизировать массы, признавая в нем силы крупного революционного вождя, способного вступить в кровавый бой с правительством, и в должной мере, поэтому, опасаясь его, — оно, естественно, должно было стать на путь усиленных его розысков[5].
4
Теперь известно, что катехизис составлен М. А. Бакуниным. Но тогда авторство его приписывалось С. Г. Нечаеву. — Текст «катехизиса революционера» см. в истор. журн. «Борьба классов» (1924), № 1—2.
5
Интересующихся личностью и деятельностью Нечаева отсылаем к соответствующей литературе, как то: