При таком недоверии к собственно полицейским силам, само собою напрашивалось средство исключительное, из ряда вон выходящее. Надо было поимку Нечаева обставить возможно большими гарантиями. Путь был один: раз главные деятели эмиграции неподкупны, то тем или иным способом нужно добраться до главного эмигрантского ядра, надо строить провокационную ловушку; надо в среду, где должен был бы вращаться Нечаев, ввести своего человека, который, сблизившись с кем нужно, сумел бы выведать, выпытать настоящее местонахождение разыскиваемого. Шаг довольно рискованный, грозящий возможным крупным скандалом, но зато наиболее целесообразный. Нужен только ловкий и надежный человек, способный провести такого рода дело и могущий расположить к себе эмигрантские круги.
Такой человек нашелся. Он сам в нужную минуту явился с предложением своих ценных услуг. Он продолжительное время пользовался уже доверием III Отделения и вполне оправдал его. Больше того, незадолго до этого он сумел уже опутать таких эмигрантов, как Герцен, Огарев и др., обеспечив известным образом к себе доброе и доверчивое отношение. После недолгих колебаний III Отделение соглашается на его услуги, и отставной коллежский асессор К.-А. Роман — так звали этого агента-провокатора — отправляется, с благословения Шувалова и Филиппеуса, в чужие края на поиски Нечаева...
ГЛАВА II
Отставной коллежский асессор К. А. Роман
О поездке Романа за границу с провокационной миссией распространился слух тогда же. Алексей Тверитинов, заподозренный в прикосновенности к «нечаевцам», рассказывает: «Когда я присутствовал летом 1871 г. на нечаевском процессе (т. е. на процессе 4-х сообщников Нечаева — Прыжова, Успенского, Николаева, Кузнецова — и еще 70 слишком лиц), я слышал, как один адвокат, кажется Герард, рассказывал такую историю: киевский генерал-губернатор, фамилию не помню, послал в Швейцарию чиновника особых поручений Романа для того, чтобы познакомиться с Бакуниным и на казенный счет издать бакунинские прокламации, что в точности Роман и исполнил. Генерал-губернатор, по привозе Романом прокламаций, разослал их по городской почте разным молодым людям, из которых никто не принес, по получении, прокламации в полицию. Полиция сама приходила, находила и забирала ее вместе с адресатом. Тогда председатель (Любимов) сказал Герарду, что это к делу не относится, но уже все существенное было сказано...»[13]. Роман, как увидим ниже, действительно, издавал произведения эмигрантов на казенный счет, но не бакунинские прокламации. Фактическая сторона рассказа Тверитинова-Герарда не соответствует действительности. Тут верно лишь то, что Роман отправился за границу с провокационным поручением.
Биография нашего героя представляется в следующем виде.
Карл-Арвид Иоганов Роман, уроженец гор. Бауска, Курляндской губернии, лютеранин, окончил полный курс наук в Ришельевском лицее в 1850—1851 учебном году по физико-математическому отделению, удостоившись похвального аттестата с правом на чин XII класса[14]. По выходе из лицея он всецело отдается военной службе, поступив в июле 1852 г. унтер-офицером в Олонецкий пехотный (переименованный потом в Олонецкий пехотный его королевского высочества принца Карла Баварского) полк. На военной службе он быстро делает карьеру. Через год он производится в прапорщики, в начале 1855 г. — в подпоручики и в сентябре того же года назначается на должность адъютанта при и. о. начальника штаба 2-го пехотного армейского корпуса.
Крымская кампания дает ему возможность выдвинуться и помимо обычного чинопроизводства. Роман, как значится в его формулярном списке, участвует «в действительном сражении на р. Черной 4 августа 1855 г.; с 6 по 28 августа на южной стороне г. Севастополя для починки укреплений и устройства баррикад под неприятельскими выстрелами; 27 августа при штурме Севастополя; с 28 августа по 13 ноября переходил по разным боевым позициям. Ранен». В ноябре 1855 г. «за отличие, оказанное при штурме Севастополя 27 августа 1855 г.» он награждается орденом св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость», а спустя полгода «за отлично-усердную службу» удостаивается получить «монаршее благоволение».
Нет пока возможности установить, с кем из влиятельных военных он близко сталкивался во время крымской кампании; но бесспорно, что среди них был известный военный писатель генерал-лейтенант П. К. Меньков и, по всей вероятности, сам руководитель обороны Севастополя князь М. Д. Горчаков. Во всяком случае, именно боевая обстановка сблизила Романа с теми лицами, которые в последующие годы могли способствовать и, несомненно, способствовали ему в устройстве его карьеры.
13
14
См. «Исторический обзор сорокалетия Ришельевского лицея с 1817 по 1857 год», составленный